едва заметной паутинкой и насыщенного цвета у них только резинка, микроскопические красные стринги с крохотными черными бантиками по бокам и лифчик из этого же комплекта. Алое кружево обнимает мою грудь и совсем не скрывает просвечивающие соски.
– Это зашибенно… – шепчет Глеб, на миг отступая. – Можно я тебя трахну в чулках? Кажется, у меня появился новый фетиш.
Мне никогда не говорили ничего такого грязно-порочного. Игорь вообще во время секса молчал, да и я тоже. Это казалось нормальным – зачем рушить волшебство момента словами? Но Глеб… в его хриплом, волнующем шепоте столько желания, что любое ругательство воспринимается, как комплимент. Я чувствую себя желанной, сексуальной и смелой. Поэтому без сомнений расстёгиваю застежку лифчика и откидываю его в сторону.
– Черт! – выдыхает Глеб и одним резким движением притягивает меня к себе за ягодицы, наклоняет голову и обхватывает губами мой сосок.
Касание губ и влажного языка заставляет задрожать. Меня будто прошибает электричество. Это рвет последние преграды. Я настолько сильно его хочу, что со стоном дергаю молнию на его джинсах, тяну их вниз, вместе с трусами, не испытывая ни малейшего смущения или нерешительности. Глеб одновременно перешагивает через свою одежду и, не прекращая меня целовать, подхватывает на руки и куда-то несет. Я прихожу в себя, только когда ощущаю под спиной прохладные простыни, и то на миг. Вскидываю голову и ловлю жадный, голодный взгляд, в котором нет места нежности. Руки блуждают по моему телу, медленно стаскивают с бедер трусики, но оставляют чулки.
– Хочу запомнить тебя такой, – хрипло шепчет Глеб, отстраняясь и разглядывая меня на своей кровати, порочную с разведенными ногами и растрепанными волосами, разметавшимися по подушке.
– Точно фетиш, – шепчет он, и проводит пальцами по резинке чулок. – Я бы хотел это делать всю ночь, – признается он. – Но мои яйца сейчас взорвутся. Прости.
Я даже оспорить это не могу, потому что слишком хорошо вижу, как сильно встал его член. Вижу набухшие вены и гладкую розовую головку, по которой хочется провести рукой, а лучше языком. Я тоже хочу заниматься сексом всю ночь, и тоже так возбуждена, что понимаю – не получится. Глеб падает на меня сверху, и мы сплетаемся руками ногами, телами. В какой миг он достает и надевает презерватив, я даже не совсем понимаю. Явно ощущается сноровка.
Чувствую натяжение у входа, и мужчина с тихим рычащим стоном погружается в меня. Сначала медленно, а потом резким рывком до отказа, до выгибающейся спины, до фейерверка перед глазами.
– Такая горячая и узкая, – стонет он, и немного выходит, чтобы на выдохе вбиться в меня снова, глубже, яростнее.
Он наклоняется ко мне и целует. Продолжая иметь меня еще и языком, подчиняет своим движениям, лишает воли и упивается властью над моим послушным телом. Хочется чувствовать его в себе глубже, хочется сильнее обнимать. Это какое-то безумное
