на немой монолог Рупора и крутит на пальце серебряную цепочку. Он уже не ходит в рейды, с тех пор, как сменил Улыбаку на посту вожака, только подсчитывает добычу и берёт себе, что приглянулось. Дятел тоже здесь. Давным-давно среди них стояли бы ещё Кот, Улыбака, Лиса, Суслик и Прибой. Но Улыбака, Суслик и Прибой, в лучшем случае, мертвы. Кот стоит здесь, продолжая задыхаться. Где же Лиса?!
К счастью, это был не один из тех окрашенных горем дней, когда кто-то не вернулся. Воробей, будто поняв о чём он думает, потянул Кота за руку и показал на центральный костёр, разведённый на куске ржавой жести в середине зала. В обрамлении пламени, будто ласкаемая его бесчисленными языками, маячила огненно-рыжая шевелюра. Заметив Кота, невысокая, ладно сложенная девушка, вскинула руку и отвернулась, рассказывая что-то успокаивающее группе окружавшей её малышни. Кот облегчённо всхлипнул и подтолкнул Розочку вслед за устремившимся к рассказчице Воробьём, а сам, опустив голову, побрёл к каменной нише, вход в которую был огорожен пустыми ящиками, и которая служила убежищем им с Лисой с тех пор, как он не мог спокойно воспринимать отсутствие других людей (раньше они делили небольшую комнатку-пещерку в верхнем коридоре). Войдя, он обессиленно растянулся на куче ветоши, заменяющей кровать и погрузился в своё обычное кататоническое состояние, которое сейчас только усилилось предчувствием Звона. Мысли путались, даже сегодняшний инцидент с Терьером будто выцвел. В последнее время он твёрдо помнил только страх. И Лису. Когда она наконец пришла, он приподнялся на локтях и, немного успокоившись, смотрел, как она наливает мутную воду в рыжий, с прозеленью, как её глаза, медный ковшик, бросает туда немного чайного гриба и ставит его на маленькую, заправленную трухой горелку. Уверенные движения её крепкой фигурки оказывали на него успокаивающее воздействие. В нём даже проснулись ошмётки забытых желаний: схватить её, прижать к себе, сорвать одежду, раствориться друг в друге, отвлечься от вечного холодного липкого страха… Но он так и не мог пошевелиться.
Закончив, Лиса разлила чай по сколотым глиняным чашкам, сунула одну из них, приятно обжигающую заиндевевшие, натруженные пальцы, в руки Коту и, облегчённо вздохнув, опустилась на груду ветоши позади него.
Только когда его пояс обхватили крепкие ножки, а мочку правого уха пощекотал горячий язычок, Кот, наконец, смог слегка улыбнуться. На несколько волшебных минут позабыв о страхе, не вслушиваясь, наслаждался её высоким, чуть повизгивающим голоском, рассказывающим о последнем рейде, о том, что хорошей добычи поблизости всё меньше, о том, что Рейдеры всё больше отдаляются друг от друга… Наслаждался этим звенящим ручейком речи, щекотным ощущением острых сосочков на спине, благодаря её пышной груди, чувствующихся даже сквозь ткань мешковатого платья, тёплым кольцом сильных бёдер…
Уже расчёсывая потёртым костяным гребешком, который Кот принёс когда-то после очередного рейда, его длинные, почти до пояса, тёмно-русые волосы, она вдруг
