из парка перед Консерваторией. Продолжая идти вверх по Проспекту, Гарик и Мэрико увидели на безоблачном небе сразу два самолета, и Гарик подумал, что «надо загадать желание», но почему-то испугался. Он ведь уже давно решил ничего не загадывать. Он знал, что за это можно получить по носу и будет очень больно…
Ведь однажды он загадал… загадал перед самым Новым годом. И тогда Маргарита, дочка живого классика армянской литературы Ара Манояна, с разбега, сразу, без оглядки прыгнула к нему в сердце и натворила там черт знает что. Это было чудо, которое было уготовлено ему на новогодние праздники, думал он. Просто ни он, ни она тогда не знали: это подарок или проклятие. Загадал, и вот – сбылось. И они поженились. И родилась Мэрико. А потом… Потом сразу куда-то все ушло, растворилось, рассыпалось сквозь пальцы, потекло. Но это тоже будет потом.
А пока…
Пока наступил октябрь. И на город опустился вечер. Мэрико спала в спальне, в своей кроватке, и за окном заморосил дождь. Гарик и Маргарита сидели за кухонным столом, ужинали. Монотонно гудел холодильник, на электрической плите – чайник, который ни за что не хотел закипать.
Стены кухни были покрашены в голубой цвет, и кухонная мебель тоже была голубого цвета. Но из-за желтой люстры все казалось желтым, грязным, мутным.
Сидя за кухонным столом, Гарик видел, что в прихожей горит свет. Нужно пойти и выключить, подумал он, но продолжал сидеть. Он нервничал от того, что чайник так долго не закипает.
Маргарита ела и одновременно думала, помыть ли после ужина посуду, накопившуюся за день, или постирать белье, накопившееся за неделю. Маргарита размышляла над этим минут пять, потом в конечном итоге решила оставить и то и другое на завтра. Решив, она успокоилась и покосилась на чайник.
Гарик и Маргарита молчали.
Ему больше не хотелось есть салат, приготовленный женой из вареной картошки и вареных яиц, тем более что Маргарита переборщила с перцем. Гарик не любил острое. Ему сейчас хотелось чаю, и он нервничал все больше и больше. Он перестал кушать и посмотрел на стену, поверх головы жены.
Она чувствовала, что муж сердит на нее, но не понимала почему. Она перебирала в памяти весь этот дождливый октябрьский день, с утра и до этой вечерней минуты, но не могла вспомнить ничего ТАКОГО. «Нет, – думала Марго, – совесть моя чиста. Просто он не в духе. Может, что-то случилось на работе, и я его нервирую. Но при чем тут я?»
Маргарита встала, вылила из чайника немного воды в раковину и снова поставила чайник на плиту.
– Так скорее закипит, – сказала она и села на свое место.
– Могла и раньше догадаться, – заворчал Гарик и снова уставился на точку в стене.
– А чего не подсказал, раз умный такой? – съязвила Маргарита.
Гарик ничего не ответил жене и почувствовал, что сейчас взорвется. Секунд шесть-семь он учащенно дышал, но потом неожиданно для себя успокоился и размышлял уже спокойно.
Ведь как бывает, думал Гарик. Оказывается, все проходит.
