и сам все поймешь, и перестанешь задавать глупые вопросы.
Это еще сильнее разожгло любопытство Эдгара. Они увеличили шаг.
Но вот, наконец, они добрались до этой длинной девятиэтажки в глубине жилого массива, в торце которой находился вход в подвальное помещение. В отличие от всяких кооперативных мастерских по ремонту бытовой техники, или хотя бы школы моделей СТИЛЬ, тут не было никаких опознавательных знаков, и дверь была закрыта, но не заперта. Дом был уже не новый, кое-где на углах крошилась штукатурка, и ступеньки у лестницы порядком поистерлись, так что наружу выглядывала отполированная до блеска арматура. Стены были сплошь покрыты всякими надписями, в том числе и неприличными, и матерными. Сразу видно, что это местечко облюбовали для своих собраний подростки из категории «трудных». Это все Эдгар мог бы заметить без труда и теперь, в темное время суток, так как прямо тут стоял желтый фонарь и горел, вызывающе одинокий, вопреки всем обстоятельствам, мешающим гореть всем остальным фонарям в этом районе. Зато двор темнел, как открытый ад, а окна домов казались не символами жизни в этом темном царстве, а погребальными свечами, они лишь усугубляли повсеместную мрачность. И хотя на часах был только еще конец рабочего дня, здесь было тихо и страшно, как в полночь в чаще леса.
Эдгар ни на секунду не усомнился в Сене Шевченко, который посторонился, пропуская его вперед и указывая рукой на дверь подвала. При этом лицо его в желтом свете фонаря вдруг стало совсем беспомощным, словно он вот-вот заплачет, и рука, указавшая на дверь подвала, дрожала, хрупкий тростниковый прутик в широком рукаве куртки. Эдгар не замечал ничего, он шел вперед, грудью на баррикады.
Ржавая сетка была присыпана снегом, ступеньки же – тщательно вычищены. Дверь открывалась тяжело и противно скрипела, она как будто не хотела впускать ребят внутрь. Там было еще темнее, чем на улице, он зато каждый звук раздавался звонче в воздухе, в котором был разлит приятный одурманивающий аромат, похожий на свежий, летний запах зеленого сена. То ли от сквозняка, то ли сама по себе, по инерции, входная дверь с грохотом захлопнулась, ребята вздрогнули и вынуждены были взяться за руки, чтобы не потеряться.
– Не бойся, – своим обычным, робким голосом сказал Сеня.
– Я и не боюсь, – очень бодро ответил Эдгар.
Признаться честно, вся эта картина полностью соответствовала тому, что он ожидал увидеть. Гонимая истина и ее источник не могут, не должны скрываться во дворцах и хоромах. Ее прибежище – сырые подвалы и ночной мрак. А ее носители – худощавые подростки с огромными, вечно голодными глазами… Вперед, только вперед!
Как громко скрипела эта крепкая, обитая железом дверь, как тяжело она открывалась и как легко и сразу наглухо захлопнулась за спинами вошедших в нее ребят! Словно их поглотил не обыкновенный подвал, обиталище крыс и подростков, а чудовищная ненасытная утроба, которой эта дверь служила пастью.
Вперед, только вперед. К истине.
Почти сразу после этого начался снегопад. В воздухе было морозно и тихо. В желтом
