родственники? Мои родители и сестра с семьёй живут во Владимире, а все друзья тут, в Москве.
Рано было радоваться, но Варя с трудом сдерживала непонятно почему зародившуюся в душе надежду.
– Вы сказали, что я должна вам помочь. С этой экскурсией.
– А? Это… – Варе показалось, что она сумела смутить его. Березин, застигнутый врасплох, потёр мочку уха, наклоняя голову и пряча от неё свои глаза. Словно на ходу придумывал правдоподобное объяснение. – Это делегация. Из Китая. Они прилетают для заключения контракта и…
– Всё вы врете.
Она резко отвернулась, снова наблюдая за тем, как бурлили в реке фонтаны. Он не сказал правду. Стало быть, ничего это для него не значит. Она передёрнула плечами, снова давая себе слово постараться выкинуть его из своей головы. Но вот только сам Березин расценил этот её жест по-своему. Снял с себя пиджак и накинул его на девичьи плечи:
– Ты замёрзла. Прости, я должен был раньше сообразить…
Легкая ткань была согрета его телом. И Варя куталась в это тепло, в этот запах его самого, в который вплетались нотки терпкого мужского одеколона. Зачем всё это? Зачем его руки на её плечах, сжимающие, не отпускающие? Они тут? Вдвоём? Если он не может ответить честно, то должна она. Но, поставить точку в предложении, которое не просто не дописано, но и не начато, она не могла.
Ладно, попробует. Вот только еще раз наберёт его в свои лёгкие.
Она прикрыла глаза, наклонила голову и щекой коснулась грубоватой льняной ткани:
– Вы? Вы ухаживаете за мной?
Ухаживаете… Это слово, немного старомодное, заиграло на губах Березина легкой улыбкой. Он чуть крепче сжал худенькие плечи, опустил голову и кончиком носа провел по светлым волосам, вобравшим в себя, запах июльского вечера. Шёлковое золото манило прикоснуться к нему губами. Нежное, мягкое.
– Варька, – его шепот тонул в медовом вкусе её волос, – я должен тебе сказать… Хочу попросить тебя… Пригласить… Я хочу пригласить тебя на завтрак.
Его сбивчивая речь путала мысли. Сказать, попросить, на завтрак… Что он имеет в виду? Ему снова нужна её помощь? И только? Варя развернулась к нему, положила ладони на широкую грудь и в сотый раз ругала себя, что как последняя слабачка не может заставить себя прекратить всё это, никому не нужное. Что цеплялась за какие-то, видимые только ей, сигналы и знаки.
Завтрак? Пусть будет завтрак, ладно. Еще одна возможность стать на полшага ближе к нему.
Глубокие складочки прочертили её лоб, когда она всматривалась в карий омут его глаз:
– Завтрак? Но, но я не знаю, что вы любите? Во сколько завтракаете? А ещё, где живёте?
– В Немчиновке. – Березин улыбнулся, пытаясь понять, что она имеет в виду. – У меня там дом.
– Боже, в Немчиновке… это где? И как я успею?.. Это далеко?
– Минут двадцать на машине, если нет пробок.
– На
