и на съёмной квартире. Мы с дочерью Ириной приехали поездом накануне, 30 декабря. 31-го утром прилетела мама. Вздремнули, пошли по магазинам. Купили всё, что нужно к Новому году. Сотворили, естественно, салаты. Бутерброды с икрой, красная рыба. Потом пошли гулять по городу, покупать подарки.
Помню слякоть, моментально промокшую обувь. Вспомнился профессор Преображенский из «Собачьего сердца»: эх, галоши бы сейчас, галоши. Потому что от питерской сырости в ногах как можно скорее хотелось водки, сухости и тепла.
Илья привел нас в книжный магазин «Буквоед» на Невском проспекте. Тут-то мы и оттянулись. Забыли о мокрицах в ногах. Шерстили очами по книжным прилавкам. Соизмеряли свои потребности с кошельками. Многого не купили.
В одиннадцать вечера сели за стол. Перед этим украсили еловые ветки новогодними игрушками. Зажгли гирлянду. Разумеется, уже немного выпили, вспоминали.
Вспоминали, например, как мы с Ильёй два с половиной года назад, когда он поступил в университет, искали для покупки комнату в коммунальной квартире. С целью, чтоб жил отдельно, не в общежитии. Это – во-первых. А во-вторых, мы предполагали, что со временем продадим её подороже, так как недвижимость всё время дорожала.
В общем, тогда, в конце августа – начале сентября за неделю мы обежали не менее десяти питерских коммуналок. Лично я испытал настоящий шок. И это при том, что сам до восьми лет жил в коммунальной квартире. Я и предположить не мог, что за красочными фасадами зданий центральной части города сплошь убогие запущенные коммунальные квартиры. Как правило, на восемь–десять комнат. Длиннющие коленчатые коридоры, заставленные холодильниками, велосипедами, тумбочками, вешалками, автомобильными колёсами; навесные полки и шкафчики, набитые до отказа всевозможным барахлом, тазы и велосипедные колёса, висящие под потолком; кое-где – перекладина для подтягивания; жуткие сами по себе кухни, коридоры, санузлы и ванные комнаты. В некоторых ванных стоят газовые колонки для подогрева горячей воды, могущие вспыхнуть в любой момент. Пучки электропроводки вдоль стен под потолком, древние электросчётчики. Полы, как правило, паркетные, но паркет чёрный от времени, не чищенный, видимо, с дореволюционных времён. И во всём этом антураже живут, наверное, вполне приличные люди.
Питерские дворы – отдельная песня. От этой дворовой архитектуры, подворотен и закоулков можно сойти с ума. Или, как минимум, впасть в депрессию. Теперь я вполне понимаю героя Достоевского Родиона Раскольникова, зарубившего старуху. Такие дворы могут сподвигнуть и на гораздо большее. Только с десятого, наверное, раза мы с Ильёй выбрали более или менее приемлемый вариант: коммуналку всего из трёх комнат на улице Полтавской, дом 5 близ метро «Площадь Восстания».
К слову, было и два «литературных» адреса. Смотрели коммуналку на улице Рубинштейна, 23. Отремонтированная комнатушка площадью одиннадцать квадратных метров без мебели, окнами во двор. Спрашиваю продавщицу в летах: не в этих ли хоромах, часом, жил писатель Сергей Довлатов? К моему удивлению, о таком она ничего не слыхала.
В другом случае в огромной коммуналке на Малой Морской вскрывал я заклинившую дверь, чтоб посмотреть комнату. Открыть ключом не удалось, пришлось практически взламывать. В общем, вскрыли, осмотрели, не подошла. Выйдя на улицу, я оглянулся на фасад, увидел табличку: в этом доме с такого-то по такой-то жил Николай Гоголь. Помнится, горделиво подумал: уж не в его ли квартиру я ломился?
… Наконец, пробили куранты. Мы выпили шампанского. Потом Илья с Ириной отправились гулять к его однокурсникам. А мы легли спать.
Наутро в 10 часов мы с Леной уже были в церкви святой Ксении Петербужской на Смоленском кладбище. Похмелья нет, столпотворения нет, благодать! Поставили свечки за здравие и упокой, постояли часть службы. Когда вышли наружу, там уже образовалась очередь часа на два. Немного прошлись по самому кладбищу. Что говорить – впечатляет. Кажется, что даже деревья там, вроде бы липы, дышат на ладан. Обратно до метро неспешно шли пешком, внимая питерской архитектуре. Было морозно, светило солнце.
Второго января вновь отправились в центр. Больше всего меня удивил дождь. Второго января шёл дождь! На Невском проспекте сплошные лужи. Обувь в одночасье промокла насквозь. Зонтов у нас, естественно, не было. Тут Илья и произносит спасительную фразу:
– Здесь неподалёку есть одно уютное местечко.
Свернув с Невского налево, на канал Грибоедова, мы действительно очутились в уютном двухэтажном кафе с незатейливым названием «Пирожковая». Поднявшись на второй этаж, устроились за столиком у окна, увешанного сверкающими новогодними гирляндами. Напротив – чудный вид на Казанский собор. Заказали вино, мороженое, пирожные и супчик. Пробыли около часа. Наелись. Согрелись. Разговелись. Хорошо!
Вспоминали и первую совместную поездку в Санкт-Петербург в 2007 году. Удивительно, но ребята помнили о ней только по домашнему видео. В памяти почему-то не осталось ничего. Или мало. Ирина, говоря о видео, удивлялась:
– И
