на мир, проступило разочарование, которое приходит тогда, когда благие намеренья портят те, кто в них должен быть заинтересован первым. Перемирие было теперь невозможно, и его не могли отстоять даже самые ярые пацифисты партии.
Тишину оборвал Рут Мессе. Он встал и потребовал микрофон, ему тут же его поднесли.
– Товарищи! Партийцы! – Обратился он ко всем присутствующим. – Это не, что иное, как объявление нам войны со стороны медивских, преступных режимов! Эти страны готовы вступить с нами в открытую войну, не прикрываясь теперь ни Гетерским союзом, ни Анбарскими княжествами! Они надеются, что мы останемся на границе, не посмеем идти вперёд. Но если мы сейчас побоимся, проявим слабость характера и воли. То тогда мы дадим время медивам собраться с силами и прийти вновь под стены наших домов! Мы должны наказать их! Доказать свою силу и покарать виновных за варварское вторжение в наши земли!
Огромное пространство зала съездов наполнилось гулом аплодисментов. Руд тоже аплодировал себе, просто уверенный, что высказал мнение партии, а не своё. Мурзан так же хлопал, но при этом поглядывал, кто и как воодушевлённо принял эту речь. Как только гул стих, Маут вновь начал говорить.
– Как видите, товарищи. Враг не даёт нам даже шансов на мир. Мы не хотели этой войны, но мы должны отстоять свою честь и право на свободу, во имя наших детей. Я предлагаю голосовать.
Съезд был окончен, все единогласно проголосовали за продолжение боевых действий на территории Гетерского союза. Было ещё много бестолковых, патриотических речей, будто под копирку списанных с пропагандистских газет. Все клялись в верности партии, стране и народу. Маут жал руки, обнимал и поздравлял особо отличившихся военачальников. Последняя речь Руда была про муринское знамя над царским дворцом Брелима, все истерично захлопали и на этом съезд был окончен. Но отправив по домам партийцев, Мурзан пригласил к себе в кабинет самых важных министров и генералов, для координации дальнейших действий.
В кабинете Маута за массивным столом, сделанным из редкого красного дуба, что рос лишь на юге Ульяна, собрались самые важные люди страны. Мурзан, его сын Маунд, Партер, генералы Тарма, Арнер, Атул и прочие командующие. Тут же были и особо важные министры, в том числе и Хегер. Так же присутствовал и Рут Месе с некоторыми важными чиновниками партии. Шли споры и порой кто-то повышал голос, пока Мурзан не велел всем замолчать. Обстановка в зале для конференций, что расположился в одной из комнат кабинета Маута, была менее официальной, но более важной и нервной, чем предыдущая. Стоял густой туман из табачного дыма, курил и сам Мурзан. Он сидел во главе собрания и, затянувшись дымом, начал говорить.
– Ситуация в мире не простая. Он разделён условно на три части. Фавия и её союзники преимущественно населённые медивами, мы и наши союзники, и те страны, что пытаются быть нейтральны. На их стороне крупнейшая экономика, множество ресурсов и положение хозяев
