просто на улице. Меня никто не учил, но какое-то внутреннее чувство, заставляло, не знаю почему, обязательно поздороваться с нею, поклониться ей, дать конфету, пряник или несколько копеек. Она отлично до сих пор помнила, что меня зовут Толик. Говорила мне «спасибо», низко кланялась и осеняла крестным знамением.
Однажды бабушка, сидя на веранде, сказала мне:
– Я обещала тебе рассказать о Липочке. Будешь слушать или пойдешь гулять с ребятами?
– Конечно, буду слушать, – ответил я.
– Ну тогда, слушай…
Бабушка на несколько секунд задумалась, тяжело вздохнула, почему-то перекрестилась и начала свой рассказ.
…Липочка и её муж Николай Павлович, после окончания Курского пединститута получили назначение в село Пушкарное, где должны были открыть начальную школу. Ты знаешь, где находится это село?
– Да, знаю. Это как идти по дороге в Пушкарский лес, в конце нашей улицы.
– Правильно. У них была маленькая дочка Аня.
Жители села обрадовались, что, наконец-то откроется начальная школа. До этого дети ходили в ближайшую городскую школу. Колхоз выделил под школу большой пустующий дом, где в одной половине хотели оборудовать класс, а другую использовать, как квартиру для учителей. Общими усилиями дом быстро привели в порядок – побелили, покрасили. Работу закончили в конце августа. Охраняла дом маленькая дворняжка, бегавшая на цепи от дома до сарая. Ночью Липочка проснулась от громкого лая собаки. В доме ничего не было видно из-за дыма, а за окном полыхала соломенная крыша. Кто-то на улице громко кричал:
– Пожар! Люди! Пожар…
На крик сбежались жители села, но жаркий август и небольшой ветер быстро сделали своё дело. Вынести из дома практически ничего не успели. Телефон был только в сельсовете, на краю села. Пока бегали в сельсовет звонить – шло время. Приехали на лошадях пожарники, с двумя бочками воды. Вскоре появился дежурный наряд милиции и увез с собой Николая на допрос, как будущего директора школы. Он успел только крикнуть: «Ищите Липу и Аню!».
В общей суматохе все забыли о Липочке и девочке. Искали в соседних садах, вокруг пожарища, но их нигде не было. Наконец, кто-то услышал в кустарнике плач и крики Липы. Она сидела в ночной рубашке, держала на руках, завернутый в одеяльце труп дочери и жутко кричала.
Девочка не подавала признаков жизни. Она задохнулась в дыму. Приехавшие фельдшер и медсестра, пытались оживить девочку, а потом только развели руками. Многие жители чувствовали запах бензина. Все понимали, что дом подожгли. А вот кто и зачем это сделал – не знали. Бабушка замолчала, задумалась и потом сказала:
– Кто-то очень не хотел, чтобы в селе появилась школа и учителя. Время было очень сложное. Любили тогда «пускать петуха». Сейчас тебе не понять этого…
Когда рассвело, на месте школы догорали бревна, и сиротливо стояла, как памятник дикости и варварству, одинокая печная труба. Из милиции вернулся Николай. Долго рыдал
