расплакалась.
– О, боже. – Миранда прижала ладонь к губам.
– У Уэса так называемый синдром поражения передних рогов спинного мозга, – продолжал доктор Харрис. – Его ноги сохраняют некоторые сенсорные функции, хотя покалывание иглой он ощущает, как поглаживание пером. Уэс не чувствует боль, не чувствует изменение температуры. Он сохранил проприоцепцию, то есть осознает положение своих ног в пространстве. Однако…
Последнее слово повисло в воздухе. Сердце отчаянного колотилось у меня в груди. Комната вдруг превратилась в поезд, который на полной скорости несется к кирпичной стене, и доктор Харрис не собирался включать торможение.
– В таких обстоятельствах, – произнес врач, – у Уэса нет никаких двигательных способностей.
«Уэстон больше никогда не будет ходить».
– Вы имеете в виду, что он не может ходить, – проговорила Миранда, повысив голос. – Вы это пытаетесь сказать? Мой малыш не может ходить?
Пол крепче сжал мою руку, а Миранда уцепилась за его плечо.
– Да. Он не может ходить, – подтвердил доктор Харрис.
Поезд разбился о кирпичную стену, грянул взрыв, во все стороны полетели куски металла, начался пожар.
– Мы пока не можем утверждать, что это навсегда, – продолжал врач под тихие рыдания Миранды.
– Каждая травма позвоночного столба уникальна, возможны улучшения на одном или нескольких участках. Окончательный результат мы узнаем только после реабилитации. Но пока шансы на то, что он снова встанет на ноги без посторонней помощи, крайне невелики.
– Итак, что дальше? – спросил Пол, вздергивая подбородок. – Вы сказали, нужна реабилитация?
Я уставилась в пол, и мой разум постарался заслониться от объяснений Харриса, я старалась не слушать, какой уход потребуется отныне Уэстону. Недели терапии в стационаре, уролог, психолог. Месяцы амбулаторной восстановительной и рекреационной терапии, чтобы научиться приспосабливаться к параличу, двигаться по жизни в коляске.
«Уэстон в инвалидном кресле».
Его стройное, высокое тело бегуна отныне всегда будет согнуто, некогда быстрые ноги отныне всегда будут неподвижны.
– Уэстон сейчас один, – выпалила я, вставая. – Он не должен быть один.
Доктор Харрис предупреждающе поднял руку.
– Прежде чем пойдете к нему, позвольте дать вам совет… Я знаю, очень трудно выслушивать такие неприятные вещи, но большинство паралитиков продолжают жить полноценной жизнью. Когда зайдете к Уэсу, ведите себя спокойно. Вы сейчас потрясены не меньше его. Будьте правдивы, но постарайтесь проявить как можно больше оптимизма и поддержки.
Мой разум кое-как осмыслил слова «паралич» и «инвалидная коляска», и мне пришлось бороться с желанием убежать, оставив членов семьи Уэстона самим разбираться со свалившимся на них несчастьем. Мы тихо вернулись в палату и выстроились вокруг кровати.
– Привет, малыш, – сказала Миранда,
