оседлал торец оконного стекла, которое несли два работяги, или когда приземлился на тот же зонтик, но только что закрытый. Спрóсите, как оставался невредимым? Очень просто: за первые полгода службы в дивизии «дяди Васи» командир отделения так натренировал нижепоясничные органы рядового ежедневными пинками с разбега, что они стали чугунными. И тогда уже после традиционной утренней процедуры, наоборот, очередной старослужащий, ковылял со сломанной ступней до медсанбата.
Неприятная движуха с Дулепистым происходила также во время поездок в общественном транспорте. При открывании дверей он делал бланш вперед с криком «ура!».
Родители жены, узнав сей прискорбный факт, тут же приобрели ему подержанный автомобиль. Легче не стало: Вадик при открывании водительской двери с кульбитом вываливался на асфальт. Заварили ее, чтобы Дулепистый выбирался наружу только через кресло пассажира. Кроме того, обменялись жилплощадью с братом – сейчас Вадик с родней живет на втором этаже. Даже, если прыжки, то на газон. Ввели в семье жесткое табу на слова «посол» в любом контексте, а также «пошел», «пшел» и пинка под зад (чем раньше, до армии, сильно грешил тесть, особенно, если Вадик покупал «не его» кефир).
Для справки: тесть пристрастился к напитку во время работы в ресторане «Камские закаты» швейцаром (по нонешним временам «вышибалой»)…
– Как сегодня приземлился? – участливо спросил Дулепистого Витек-Гагулек.
– Нормально.
Сказав так, Дулепистый вытряхнул из кармана случайный мусор. Вместе с облаком пыли. Гагулек судорожно схватил носовой платок и прижал его к лицу.
– У меня эта пыль сразу в легкие попадает, – прогнусавил он. – И там тусуется. Без задержки в носу. Последствие совместного проживания с гражданской женой-косметологом. Ведь как было: не успею утром открыть глаза, она бросается ко мне с миниатюрными щипчиками и давай вырывать волосы в ноздрях. Боль адская. Хоть на стенку лезь! А брови? Видишь, какая жиделяга осталась: ручеек, тонкая ниточка! Выщипывала во сне. Хорошо, хоть ресницы не успела. На ногах – так там жидким азотом промышляла. И волосы, и мозоли. В термосе эту гадость держала. Встал однажды ночью. Думаю, водички попить. Смотрю, дымит от пробки. О! Чаек! Горяченький! Спросонку наливаю в чашку. Хорошо, что не заглотил. Зато пролил на трусы. Бегал потом кругами вокруг дома.
– Эпиляция – самое страшное слово, которое я когда-либо слышал, – поднял палец вверх Витек. – А один раз заночевали у ее родителей. В деревне. Пока спал, жена решила «насытить витаминами кожу». Просыпаюсь: подгоревший блин на роже – питательная маска для лица. Вскакиваю, ношусь по избе, понять ничего не могу: где я, что со мной? Гражданскую тещу потом нашатырем откачивали. С водкой: пятьдесят на пятьдесят. Померещилось: вампиры пожаловали по ее душу…
Арнольд тоже поделился наболевшим:
– Представляете, зашел сегодня утром в чипок. На разведку. Смотрю, вместо Светки другая тетеша за прилавком. Лет пятидесяти. Подхожу. Она мне мило подмигивает:
– Молодому, симпатичному! Чего желаете!
Я расползаюсь
