дают?
– Здоровась, коль не шутите. Пока дают.
– Ну, садись. В ногах зачетки нет. Рассказывай, как до жизни такой докатился.
– А че рассказывать? Всё как у всех. Экзамены-переэкзамены. Зачеты-перезачеты. Долги-передолги.
– И у меня. Видишь, от корешей за кустом прячусь. Дай сорок блей.
– Только сотня, – порывшись в карманах, сообщил Кисельков. – Остатки стипы.
– Экспроприирую. Буду должен. Пора.
Глава 3
8.40
Бодуненц решил, что после столь горячей оперативки вполне можно подсушить промокшие ботинки и носки.
Носки он аккуратно разместил на включенном электрочайнике, а ботинки развесил на циркуле, установив его перед обогревателем. Раз Бодуненц преподавал в лицее начертательную геометрию, то такого добра, как циркули и транспортиры, у него было хоть ложкой ешь.
Вошли мастер Прохоров с подмастерьем Глебом.
Проктер энд Гембл вальяжно спросили:
– Послушай, геометр. Нарисовал?.. О, аппетитный бутылек!
Понюхали – на спирту. Бодуненц не успел моргнуть глазом – глотнули.
– Крепкая штучка. Экстази! Что это?
– Японская тушь.
– Да ну? Хорошо упала!
И мастера ушли, забыв зачем приходили.
Люлипупенко и Вадик завалились в киоск. В винный отдел. Пока было затишье.
– Светики-приветики! Нам, как обычно, чеканку.
– Друзья, – нарисовался непонятно откуда взявшийся Витек-Гагулек, – две!
– Тебя каким ветром надуло?
– Давно во дворе стою, друзей караулю.
– А вчера?
– Вчера еще был на сборах.
– Музяна не видел?
– Сховался где-тось, чемодан.
– А вот и нет, – гоготнул во всю физиономию объявившийся Музян. – С меня роса – в счет долга.
Намечалась славная утренняя вечеринка…
Никеш решил: «Всё-таки в баню. Спина чешется, спасу нет. Но сперва в чипок за "веником для души"».
На входе он столкнулся нос к носу со всей гоп-компанией.
– Я – в баню, – отреагировал Никеш мгновенно.
– А если?..
– Не сегодня. В смысле, не сейчас. Сейчас надо побыть наедине с паром.
– Смотри, мыло хозяйское.
Глава 4
8.45
Позвонила секретарь Их Величества Люси.
– Господин Бодуненц, срочно зайдите к Александру Леонхардовичу! Срочно!
– Вот те на! В чем же я пойду? Носки еще сырые. Будь что будет! Одену на босу ногу.
И Бодуненц снял с циркуля полусырые ботинки.
Малярчук тем временем вспоминал, за что ему такое наказанье. Было всё так. Как всегда…
Всева Малярчук не спеша вышел из подъезда.
– Пойдем, промокнем
