стукнула, когда он ее метелил за что-то там. Старательная была девочка! – блекло-голубые глазки подернулись жирной пленкой похоти. – Виртуозно язычком работала! И не кобенилась, сразу поняла, ху, как грицца, есть ху!
Дама зашлась захлебывающимся хрюканием, что, собственно, гармонично уживалось с ее кличкой. Восхищенная собственным остроумием, она продолжала блистать изящными сравнениями и пикантными наблюдениями:
– А ху-то у нас и нет! Но мы и без ху управляемся, скажи, Шречка! Как ты этой М…вошке вставляла, помнишь? Та потом в больничку бегала! Жалко, перевели ее на другую зону после того, как мы чутка перестарались…
– Ни… себе чутка! – тихо произнес кто-то из зэчек. – Да вы инвалидом девку сделали, она теперь родить не сможет!
– Эй! – хрюкание и повизгивание мгновенно перешло в грозный рык. – Это кто там пасть открыл! Ну, чего затихарилась, сука? За базар отвечать кто будет?
– Хватит верещать, кабаниха, – процедила Лена, остановившись в метре от своей оккупированной койки.
– Она не кабаниха, она Чуня, – пискнула из-за спины отважно последовавшая за новенькой Рюшка. – Осенева, ну не надо! Ты не представляешь…
– Это они не представляют, – брезгливо поморщилась Лена. – Не представляют, что такое правила хорошего тона. Судя по всему, образования здесь – три класса церковно-приходской школы максимум. Вы хоть подписывать бумаги умеете, а, бревна? Или крестик ставите? Нет, скорее всего – отпечаток жирного пальца.
– Что-о-о?! Ах ты, б…дь! – Чуня дернулась было с койки, но Шречка остановила подругу жестом:
– Погоди, не надо.
– Как это – не надо?! Ты что, позволишь этой соске нас раком ставить?!
– Раком она у нас стоять будет, ты ж в курсе, Чуня. Никуда не денется, и не таких обламывали. – Шречка развалилась на койке поудобнее. – Мне та-а-ак нравится ее базар. Ерепенится, красотулечка моя, глазками своими зелеными сверкает! Ух ты, киса! Ты вот ее с М…вошкой сравнила – не, та тощая крыса этой побл…шке и в подметки не годится! Там ни сисек толком не было, ни фигуры – одни кости! А кости широкие, наши, крестьянские. И пахла она по-нашенски, обычной бабой. А эта… – особь снова поднесла к носу трусики Лены и с шумом втянула воздух. – Эта пахнет ох…тельно! И ведь не духи, свой запах. Она из другого мира…
– Инопланетянка, че ли? – гыгыкнула Чуня. – Зеленый человечек? Дак у нее тока глазки и зеленые, а все остальное – обыкновенное.
– Не-е-ет, не обыкновенное! Косточки тонкие, тело гибкое, сильное, и все при ней – и попка, и грудки! Породистая лошадка, ничего не скажешь. И необъезженная, что вообще крышу сносит! – гулкий голос Шречки все сильнее вибрировал от нарастающего возбуждения.
– Ты закончила? – холодно осведомилась Лена, отстраненно удивившись странному ощущению в области солнечного сплетения – там разрастался плотный комок пульсирующей энергии, все тело мелко подрагивало, словно сквозь него пропускали слабые токи, как на физиотерапии.
