днём.
Господи, Господи, как это понимать?
Жили, воевали, голодали,
Умирали врозь, по одному.
Я не живописец, мне детали
Ни к чему, я лучше соль возьму.
Из всего земного ширпотреба
Только дудку мне и принесли:
Мало взял я у земли для неба,
Больше взял у неба для земли.
Буду ждать его домой.
И мыть посуду амой.
Полвторого. Телефонный звонок. «Я в компании. Мы за тебя пьём».
Да сколько угодно! День рождения продолжается. Полицейский документ кто-то из приятелей у нас забыл.
Нормальные люди, нормальная жизнь.
«Пророчество, индюшество…» – Кошация.
К Кошации.
Я лучше соль возьму.
И пойду делать котлеты. Куриные. Вот.
(5)
Я обнаружила, что я – полнейшая недоучка.
Ну, филолог. И то – слабый.
И всё. Никаких энциклопедических знаний, на которые успешно произвожу впечатление. В принципе, только язык неплохо подвешен. Даже очень. Но я не знала даже того, что Грибоедов похоронен в Тбилиси.
А его рассказы о грузинской истории и литературе… Не Грибоедова, а моего мужа.
Стиль бабки-химички.
А она была – Марина Цветаева. Была.
И любила – Тарковского. А как можно было ей – его – не любить? И любить, и не любить – нельзя было.
(6)
Город Лидий когда-то
В Малой Азии был…
Книга Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». 1937 года издания. С картинками художника Зича. На той квартире, у его семьи.
Нино Кападокиели, крестившая Грузию крестом из виноградной лозы. Корона царицы Тамары и золотой и художественный фонды, вывезенные Эквтиме Такаишвили в 1917 году во Францию, – он там нищенствовал и не продал ни одной ценной вещи. Потом всё это было возвращено законной юридически власти.
Ни у кого в современной русской израильской литературе нет экскурсов в историю Грузии. Вот.
Прочтите по-другому стихи Марины Цветаевой. Она писала любовную лирику, адресованную сразу нескольким мужчинам, и не зная, какая строка – кому. (За исключением более редких и озаглавленных посвящений). Прочтите «Не суждено, чтобы сильный с сильным…».
Если бы это писала моя бабка, оно было бы адресовано одновременно её разводному – Натану – и прообразу Константина Радзевича. И ещё тому, в кого была всю жизнь влюблена мать. Судя по её взглядам на актёров, это был человек, похожий на Вертинского, а может, и Вертинский – платонически.
Каша. Вот такая и была Цветаева – как моя бабка Рахель. Ругалась юридическими и медицинскими терминами. Могла определить
