набирай!
3
– Как и обещала, Верочка, звоню. Как прошла ваша процедура?
А «Верочка» у кассы в продуктовом – не до острословия.
– Никак. Будто не знаете?
– Что я должна знать?
Веруне слышно суфлера – вероятно, Павел висит, как нечистый, над душой у Чугроминой.
Пришла смс: «Вера Кронидовна, дарим вам золотую дисконтную карту. С правом в течение двадцати четырех месяцев бесплатно каждый месяц делать стрижку, укладку и маникюр».
И Веруня ее, смс, скрупулезно в комменты к своему посту с добавкой: «4-й день, как я вляпалась. И „жасмин-дешели“, добрый семицветик, предлагает подарки».
Хотелось ей, чтоб поняли блоговские «хомячки», «уважаемые журналисты», что она – не обычная лохушка: вот ведь и в «ДеШели» это уже поняли.
Колейко, встреченная на перекрестке: для себя подделать закон – это одно. Но для лохов? Не смеши мои коленки!
4
Вадику было двенадцать, когда в деревне умерла бабушка Шура, – не родная, а жена двоюродного деда. Дом, постройки, землю, корову, пчельник и медогонку захватили Седелкины, которые тоже не ближняя бабушке Шуре родня, но из этой же деревни и по силе ни в какое сравнение с матерью Вадика. И остались Вадик с матерью без ничего, и даже на каникулы не съездить. И долго саднило, не заживало. Только когда сын того Седелкина приехал в В. и попросился к Вадику на работу, а Вадик его не принял, он почувствовал, что отомстил: никому теперь не нужна деревня, а всем теперь нужна работа в городе и нужно жилье в городе. Но зеленое эмалированное ведро бабушки Шуры, полное меда, хранилось в памяти. Может, еще и потому, что Ульяна – жена – была медовая груша.
Узнав, что и Ульяна лоханулась на кредит, Вадик затолкал ее в машину и помчал в «ДеШели».
Вадик уверен, что любой мужик, только взглянув на его жену, зауважает и его. Ульяна стоит дороже, чем его ЧП по дверям и окнам: ЧП много, а такая Ульяна одна.
Ульяна не подала голоса, а рядом с ним, со своим мужем, стояла и дышала. Вадик говорил за нее, говорил то же, что все здесь говорят: что сама не понимает, как подписала; что хочет отказаться и сдать косметику. И «жасминисты» клюнули, как и рассчитывал Вадик. Но все же устояли – в общую очередь. «Вот родня еще попалась!» – открыл Вадик еще козырь. Ха, и кто наша родня? Но как узнали ФИО…
А как узнали – ба! – переглянулись.
А Ульяна…
Ульяна ведает тонкие материи, и в какие психологические леса не следует ступать и по каким психологическим тропам не ходить – и, естественно, их «ба!» неслышимое, и их перегляд невидимый.
Развернулась Ульяна на выход, а кажется, что это выход и все вокруг поворотилось вокруг нее. Ульяна плыла, и все они трое взглядами своими – за ней. И кажется им, что, удаляясь, она увеличивается и увеличивается и сочнеет.
Груша моя золотосочная –
