Марова:
«А что касается журналистов, то некоторые глянцевые и не очень издания (не будем показывать пальцем) публикуют рекламу этого „Дешели“. Коллеги, деньги не пахнут, но так недолго и до объявлений о досуге докатиться».
Неизвестный:
«Коллега с работы рассказывала, что случайно разговорилась с женщиной на Новгородской, та искала адрес этой desheli. Коллега битых полчаса объясняла этой женщине, что это не только „развод“ на деньги, но еще и возможный вред ее здоровью. Нет, та все равно как загипнотизированная пошла туда на презентацию».
Павел Шабунин:
«Ждем-с… Когда кинут кого-нибудь из родственников слабовиков, прокураторов или белодомовцев. Тут и случится чудо прозрения! И откроют сонные вежды менты, и возопят: «Наших дурят!»
Веруня с интересом к комментам, и делает заметки:
– Шабунин причислил меня к белодомовцам. Видел меня с Колейко?
– Пиар? Я пиарю «дешели»?
– «Уважаемые журналисты». Это не ко мне, слава богу. Уважают себя.
– По поводу социальной психологии – менталитета: «Виноват не тот, кто расставил ловушку и заманил /залучил в нее, а тот, кто попал». Не ново!
– «Без лоха жизнь плоха!» – оскорбимся. А как же!
– Яна Марова дала ссылку на инструкцию, как вернуть товар «взад» с наименьшими потерями. Учтем, но не оскорбимся: «БлогоВал» еще понадобится.
– «Не боишься, что пошла против монстра экономики?» Это мне Наташа С. в личку. Считается, что «дешели» – монстр? Думай!
2
В «Жасмине» – паника. Прокрутили опять видеозапись процедуры с Поляшовой.
Вызвали опять Чугромину.
Та явилась, уставилась черными зенками. Хотелось клевать, хотелось вообще заклевать дуру.
– Почему Поляшовой не два набора? Почему не спросила про наличку?
Она понимала, что каждое слово рябючьего крика – штраф. Каждое слово рябючьего крика – минус, и минус, и еще минус от премиальных.
– Может, пожалела? Может, в богаделку работать пойдешь?
Чугромина, как тонущий, барахтается, то уходит в себя, то выходит на поверхность. Будто захлебывается. Но ведь кто и сколь не ори, она здесь к месту. Она будто рождена для этого места. Для этих коридоров, этой лестницы, плакатиков, диванов из белого кожзама, кейсов с косметикой, премиальных. И все, не только она, это чувствуют и понимают. И Рябюк понимает. Но набирает и набирает штрафных слов – минусует, минусует.
Она, опять вынырнув, выдыхает, что узнала в клиентке свою учительницу.
Рябюк опешил.
– Да, английский у нас вела, в пятом классе… Недолго вела, быстро ушла. Поскандалила, что ли, с директором.
– И ты узнала? – так Рябюк.
– Так ведь отчество… Кронидовна.
Чугромина
