style="font-size:15px;"> Потом я вспомнил лицо кавказской национальности. Самодовольное, но не очень красивое лицо. Нет, совсем некрасивое, просто неприятное, совершенно безобразное лицо. Что их связывает? Быть может, «семерка»? Я поморщился. Конечно, я не любил славянок, которые гуляли с подобными типами. Таких девочек я считал шлюхами. Но она? Сегодня мне совсем не хотелось так думать о ней. Она не такая. Наверное. Нет, точно – она не такая. Она познакомилась с ним случайно, он пристал, а она – по неопытности да по душевной лени – не смогла его отшить. А сейчас он, наверное, терроризирует ее. Она его боится. Ну, конечно, как я раньше об этом не догадывался – она его боится.
Если это так, то я его убью!
Я попробовал представить себе, как я буду его убивать. Ничего не выходило. Я никого не убивал прежде. Жаль! Во всяком случае, я побью ему морду. Это мне делать приходилось. Последние два-три года у меня это стало неплохо получаться. Спасибо ребятам.
Правильно! Пусть она только расскажет мне о его домогательствах или хотя бы намекнет на это.
Я с наслаждением представил, как бью его по самодовольному лицу, по противной морде кавказской национальности. В мыслях все было так здорово!
«Постой! – сказал я себе: – А справишься ли ты с ним? Ведь, похоже, он гораздо крепче, чем ты. Нет, нет, – убеждал я себя, – справлюсь, обязательно справлюсь, я должен, так надо. А потом, когда я его отошью, она будет мне благодарна, мы подружимся и… Боже! Неужели после этого „и“ может случиться то, о чем я…»
Здесь я остановился. Очень трудно было представить, что у меня с Венеркой может быть что-нибудь после «и». С другими это случалось, случается и будет случаться – и после «и», и до «и», и даже над «и».
Завтра понедельник. Завтра меня ждет Гульнара – медсестра из больницы ЦК и (по-совместительству) эротичная, сексуально-озабоченная дура. Я с ней познакомился на дне рождения у Уйгура-Твою мать. Она подруга его подружки. Увлекается астрологией. Это оказалось той веской причиной, по которой мы очутились в одной постели. Я пришел к ней поболтать, а она оставила меня ночевать – на соседней кровати. Час мы ворочались с бока на бок, а потом она продекларировала:
– Я так больше не могу.
Я ее не хотел. Я остался, потому что было очень поздно и я устал за день. Но пришлось смириться. Хранить верность тогда оказалось некому.
– Иди ко мне, – сказал я и откинул край одеяла.
Потом мы «кувыркались». Мы идеально подходили друг другу. В физическом отношении. Каждую ночь я делал два-три обычных для меня витка. «Долгоиграющих» – это тоже для меня обычно. Она за каждый мой виток «догонялась» по 6—8 раз. Каскад оргазмов, целый фейерверк! – это было забавно. Наверное, во всем этом было больше ее заслуги, нежели моей. Через неделю она обнаружила «спутник». Под утро. Я еще спал, а ей захотелось возбудить меня сонного. И она полезла туда рукой.
– Что это? Зачем? Это же… это же садизм!
