style="font-size:15px;"> В прошлом году поехал Леха в Польшу на заработки. В какой-то там полуподпольный швейный цех. То ли хозяин цеха обманул его, то ли пропил Леха деньги и не сознается, но факт в том, что остался «кореш» на улице Кракова без копейки денег, без крыши над головой и пустым брюхом. Что сделал бы обычный человек в такой ситуации? Пошел бы в консульство своего государства, принялся бы просить мелочь на билет, сдался бы полиции? И это понятно.
Но Леха не такой. Он дождался вечера и замер в засаде у ряда небольших баров. Смеркалось. Из ближайшего питейного заведения на нетрезвых ногах выбрался одинокий поляк. Леха прокрался за ним до ближайшего темного переулка, где сбил с ног поставленным ударом в челюсть, снял часы, вытащил бумажник. Денег хватило и на билет, и на пиво, и ещё немного осталось. Документы и карточки Леха благородно положил сверху на стонущего европейца. Так что вернулся из поездки с прибылью.
Передо мной стоял солидный дядька в возрасте, с намечающимся пузом и вальяжными жестами. И с шуточками рассказывал мне эту историю. А потом пожал руку, и мы разошлись.
Все-таки гопник – это не спортивный костюм и кепка. Гопник – это образ мыслей и состояние души.
Когда стыдно за своих
В молодости поехали мы с женой в страну пирамид. Море, солнце, арабы пристают. Впрочем, всё, как всегда. Белый незагорелый турист – потенциальная жертва для любого торговца. В первые дни отбивались от предложений купить настоящий папирус из бананов и каменные статуэтки из гипса, потом примелькались и от нас отстали.
В соседнем номере жили две девахи под тридцать, без мужей, но с детьми. Как-то подсели к нам за завтраком, разговорились. Девахи бойкие, с утра по макушку заряженные пивом. Олл-инклюзив же, чего добру пропадать! Дети – мальчишка лет девяти и девочка лет семи – носятся по всему залу, любопытничают, путаются у всех под ногами. Ну дети, чего с них взять.
Девахи в пять минут вывалили нам истории своих жизней (классика – кулинарное ПТУ в родном городке, понаехали в Москву, вышли замуж, развелись, и закрутилось), почувствовали, что мы с ними почти что родня. Говорят мне:
– Пошли с нами по магазинам, а то мы боимся чурок этих. А если с мужчиной будем ходить, они приставать не будут.
Отчего же не помочь почти соотечественникам. Да и жена при слове «магазины» оживилась. Согласился. Вечером собрались и пошли в город.
И впрямь не пристают. В магазинчике подошёл один:
– Твои?
– Мои, – говорю.
– Все три?
– Все три.
– Ай, молодец, – улыбается араб. – Только детей мало.
Вот и пойми его – то ли пошутил, то ли серьёзно поверил.
Соседки затариваются какими-то маечками, полотенцами. Дети зевают и ноют, я в состоянии дзена (мужчины, которые ходят с женами по супермаркетами поймут). Моя тоже что-то присмотрела, уже тащит добычу в примерочную.
Но в следующем магазине я уже пожалел, что согласился. Пока меряли маечки, малой пробежал по полочкам
