красоту её форм. Проникновенный взгляд, грациозная походка с прямой осанкой и чёткая речь покоряли мужчин уже при первом знакомстве.
Многие воспринимали её как любовницу главы корпорации. Однако после нескольких минут общения любой мужчина понимал, что имеет дело с хладнокровной, лишённой эмоций женщиной, способной, как рентген, насквозь видеть намерения и интересы человека.
Эвил обладала железной выдержкой и поразительной невозмутимостью, которой позавидовали бы и рыцари Средних веков, и видавшие виды крупные бизнесмены. Её невозможно было вывести из себя, настолько сильно она держала себя в руках. Многим казалось, что нервная система у этой женщины отсутствует как таковая.
Хейлин соображала быстро, говорила мало и всегда по делу, принимала решение почти мгновенно, иногда даже не дослушав собеседника. Её «нет» или «да» были прочнее стали. Она крайне редко меняла свои решения. За отсутствие гибкости президент корпорации часто попрекал своего первого заместителя, но вместе с тем ценил такое качество, как и остальные, считая это признаком уверенности и решительности. Все важные решения глава «Старинвеста» принимал только вместе с ней, и корпорация об этом знала.
В Эвил каким-то непостижимым образом проявлялись слабый женский и сильный мужской характеры. Всё это гармонично соединялось в действительно красивой женщине, которая была не замужем. Впрочем, никто не удивлялся этому обстоятельству, учитывая её волевой и жёсткий характер. Вместе с тем Эвил никогда не была обделена мужским вниманием. Время от времени поговаривали о её романах с состоятельными бизнесменами и влиятельными политиками. Якобы таким образом эта властная женщина заводит полезные знакомства и расширяет личные связи. Судя по тому, как стремительно росло её влияние и узнаваемость в высших кругах общества, такие слухи были недалеки от правды.
Однако держать свою женскую сущность в стальных руках постоянно она не могла. Примерно один раз в год мисс Хейлин превращалась на несколько дней в доброго, мягкого, отзывчивого человека. Такую ласковую кошку, готовую прийти на помощь всем и сразу. Изменения в поведении замечали сразу, и много кто пользовался моментом. В основном она помогала подчинённым, которые испытывали трудности в жизни вне работы. Одни просили первоначальный взнос на покупку дома, другие – погасить часть кредита за учёбу, третьи – добавить денег на лечение для себя или близких родственников. Просьбы были самыми разными, порой на значительные суммы, но Эвил почти никому не отказывала, ничего не просила взамен и никогда об этой помощи не вспоминала. Богатая бизнес-леди могла себе позволить ежегодно тратить несколько миллионов долларов личных сбережений на подобные «мероприятия щедрости».
Никто за всё время работы в «Старинвесте» так и не смог понять мотивы, побуждающие женщину к такому поведению. Одни списывали эти причуды на нереализованную заботу о детях, которых у неё не было. Другие были уверены, что, кроме власти, она хочет добиться уважения, причём не меньшего, чем сотрудники испытывали
