еще ужаснее.
Широко улыбаясь, менеджер называл наше занятие интеллектуальным эквивалентом рытья траншей. Группа, состоящая из сотни таких как я, – все с университетским образованием за плечами, – усаживалась на раскладных стульях, по двое у каждого стола, оснащенного компьютером, клавиатурой и мышкой. Наша работа состояла в оценивании тестов начальной школы. Иногда в них попадались абзацы с описанием любимых питомцев, а порой мы оценивали целые сочинения о том, как ребенок провел летние каникулы.
Последняя траншея, которую я вырыл для этой компании, заключалась в вопросе правильного написания слова «кот». Инструкции, выданные нам перед началом проекта, были предельно просты: «кот», написанное без ошибок, получало два балла. Если же написание было близко к правильному, например, «кат» или «кет», за него ставили один бал. За всё остальное ставили 0.
Но родители одного ребенка потребовали перепроверить его оценку, апеллируя к тому, что к-р-о-т может стать добычей, на которую охотится к-о-т. И что крот – это тоже зверек, у которого есть четыре лапы и хвост, и поэтому заслуживает одного балла. К тому же, они схожи в написании и во внешности, если не смотреть на крота прямо, и, если он окажется достаточно крупным.
Управление по делам образования в штате стало на сторону родителей, благодаря чему общее правило, состоящее из двух простых предложений, превратилось в запутанную инструкцию, занимающую пять страниц. Нам приходилось проверять 6 работ в минуту, 360 в час, 2 700 за восьмичасовой рабочий день. У нас было два перерыва по пятнадцать минут и один получасовой, чтобы пообедать. Компьютер контролировал нашу работу с беспощадной точностью.
После месяца работы со всеми этими словами: «кот», «крот», «скот» и «друг» (1 балл), моя концентрация снизилась, что отразилось на скорости и точности работы, и, как следствие, породило множество внутренних страхов. Поэтому я решил ставить перед собой производственные задачи и отмечать прогресс новой галочкой на листике-наклейке после каждой выставленной оценки.
Однажды осенью 2009 я сдвинул очки с толстыми стеклами к кончику носа, чтобы рассмотреть листик с галочками поближе, и досчитал уже до 552 галочки, когда Джим, главный копатель траншей, внезапно разрушил всю мою концентрацию.
– Эй, Питер, – заговорил он своим тихим монотонным голосом.
Карандаш выпал у меня из рук.
– Что?
– Посмотри на эту работу...
Нависнув надо мной, он набрал на клавиатуре несколько букв и щелкнул кнопкой мышки. На экране появилась письменная работа.
– Тут должен быть один балл, – сказал он.
Я посмотрел на него рассерженно.
– Для меня это выглядит как "к-о-т".
– Ну, если ты присмотришься внимательнее к последней букве, то заметишь, что то, что кажется верхней частью буквы «т» – просто случайный штрих.
– Для меня
