мы на большую оживленную улицу. Светло, машины весело гудят, мчатся. Людей полно, как на празднике. Прошли мимо сада Эрмитажа, свернули в тихую улочку, миновали заставленную помойками подворотню.
Заходим в парикмахерскую, народу в полутемном помещении почти никого, но все взрослые.
– Дед, – говорю, – мы, наверное, не туда пришли. Тут детей не обслуживают. Видишь, дяденька лысый в кресле сидит, и еще один у окошка очереди дожидается. Здесь, наверное, парикмахерская для лысых! …Пойдем лучше в другую.
Ну, он посмеялся надо мной, и даже лысые дяди криво усмехнулись, и отвечает: – В этой парикмахерской и взрослых и детей стригут, так что ты не волнуйся.
Подошел я к двери (в салон). Стал подглядывать, чего тетеньки там делают. Сколько ни глядел, ничего плохого не заметил. Успокоился. Вскоре и дядек лысых подстригли: три волоса завили, а один сам вывалился – вот и вся стрижка. Даже смешно!
Одним словом, пока я все это высматривал, да похихикивал, моя очередь подошла.
Захожу вместе с дедом в салон и мимо теток к креслу – бегом. Тут они все и переполошились. Оказывается, у них скамеечек для маленьких нет. Дед им что-то доказывает, а я его за рукав тяну.
– Пошли, – говорю, – отсюда. Сказал же тебе, здесь маленьких не стригут.
В это время, какая-то толстая тетенька здоровенную доску притащила, положила ее на ручки кресла и меня на нее усадила.
–Ты только не ерзай, – предупредила, – а то занозу засадишь.
Сижу я ни жив и не мертв и думаю, чего из инструмента у них еще (кроме доски) имеется.
На всякий случай спрашиваю:– А у вас ножницы для маленьких есть, а салфетка, а машинка жужжащая, для стрижки?
– Есть, – отвечают они, – а для послушных мальчиков у нас торт приготовлен.
После этого я снова успокоился, (совсем перестал нервничать, даже заулыбался).
Дождался, пока на меня накидку наденут, и глаза зажмурил. А тетенька с дедом о чем-то разговаривает.
– Как стричь будем? – спрашивает.
В общем, стали меня стричь, и только я к удовольствию приготовился, как бац, с меня салфетку снимают, уши обтряхивают.
– Все, – говорят, – малыш
Смотрят на меня, улыбаются, по голове гладят: – Какой хорошенький мальчик, просто красавец.
Да, думаю, наверное, хорошо подстригли, раз так радуются. Настроение сразу поднялось: – Спасибо, – говорю,– огромное, а торт можете себе оставить, потому что я его не очень люблю (позавчера объелся), а деду в таком возрасте вредно.
Вышли мы с дедом в коридор, я сквозь щель оставшуюся от выпавшего зуба насвистываю, уже на улицу собрался, когда он меня к зеркалу потянул:– Посмотри, как тебя остригли.
– Чего смотреть, – говорю, – главное, что хорошо и тебе нравится.
– -Нет, ты посмотри, – настаивает дед.
– Ладно, раз тебе так хочется, – соглашаюсь
