послышались топтание на крыльце и глухой звук отбивания с ног мокрого снега. Его появление заждались.
– А, Сильвин, проходи, – дружелюбно пригласил Мирон, тоже успевший упрекнуть Сильвина в безответственности.
Он вошёл, впустив занёсшиеся с ветром снежинки, и от усталости небрежно опрокинул с плеча на пол огромный рюкзак. Его сумка вдвое превышала Сильвина по толщине и норовила лопнуть. Он вошёл, впустив занёсшиеся с ветром снежинки, и от усталости небрежно опрокинул с плеча на пол огромный рюкзак. Его сумка вдвое превышала Сильвина по толщине и норовила лопнуть.
– Мы уж беспокоились, что придётся будить весь твой дом, – застёгивая пуговицы куртки, Арон вышел в прихожую встретить друга. – Зачем столь громоздкий рюкзак?
– Я встал, пожалуй, раньше вашего, точнее меня разбудили и накормили на два дня вперёд и запихали столько же в рюкзак.
И вправду в комнате запахло чем-то вкусным. Словно И вправду в комнате запахло чем-то вкусным. Словно подцепленный за обоняние, из охотничьей комнаты, потирая глаза, вышел Мирон. Он успел одеться в вязанку и меховые штаны и выбирал между толстой курткой и продувающей накидкой – холода возвращались рано, но и потеть на охоте не хотелось. Заметив, какой заснеженный пришёл Сильвин, он сделал выбор.
– Нет, с такой глыбой за спиной тебе долго не пройти. Мы собрали всё, что нужно в три мешка, можем и твою еду разложить, больно аппетитно пахнет. Каждый повесит себе за плечи сумку, и дадут нам Боги нормально поохотиться.
Мирон жестом пригласил друзей в охотничью комнату. Она была не очень большой, без окон, свечка догорала на столике, и колеблющийся её язычок наклонился Мирон жестом пригласил друзей в охотничью комнату. Она была не очень большой, без окон, свечка догорала на столике, и колеблющийся её язычок наклонился обратно от двери, указывая на подвешенные кольчугу, латы, меч – давнишняя защита, вторая кожа Мирона. На стене слева от доспехов висели луки для дичи, справа – «стена памяти», сверху под потолком натянута сеть, и в углах поставлены колчаны стрел. Три лямочных мешка с пуговицами на клапане дожидались охотников посреди комнаты.
– Ты не разучился стрелять? – с усмешкой спросил Арон друга.
– Я помню, как ты пересказывал мне уроки дедушки Мирона, а потом мне посчастливилось пару раз с вами поупражняться на мишенях, – говорил Сильвин, выбирая себе один из одинаковых луков. – Это я на всю жизнь запомню: «чуток наклони, представь прямую до цели и проведи по ней стрелой, выдохни и, отпустив, уже не жалей».
– А ты бы поучился у Сильвина и его матери шить теплые шубы, – со скрытым удовлетворением Мирон пустился с нападками под действием лестного лова.
– Да мы ему показывали, а он себе пальцы проколол, – почти смеявшись, фыркнул Сильвин.
Арон покраснел и сощурил глазки. Сильвин подми Арон покраснел
