на колени и виртуозно играла. Эмма слегка прикасалась к запястьям бабушки и наслаждалась быстрыми движениями рук по клавишам.
Первое воспоминание девушки такое. Бабушка, тогда еще сорокапятилетняя женщина с тонкой талией и волнистыми русыми волосами, ставит пластинку в проигрыватель. В комнату врывается спокойный голос Эллы Фицджеральд. «Summertime». Эмма не понимает слов, но чувствует, как расслабляется тело и радостью наполняется все пространство вокруг.
Бабушка медленно танцует с закрытыми глазами, такая молодая и красивая. Она могла бы стать звездой с ее потрясающими голосом и внешностью, но джаз нынче не в моде. В шкафу стоит кассетный магнитофон и даже есть маленькая плоская коробочка СD-проигрывателя, подарок благодарного выпускника, но бабушка предпочитает старый проигрыватель. На журнальном столике аккуратной стопочкой лежат пластинки в разноцветных обложках. Эмма обожает их рассматривать, особенно фотографии Сары Вон и Рэя Чарльза.
– Джаз – это не стиль, это настроение. Слушая его, ты будто падаешь в бездну наслаждения. Хочешь веселись, хочешь грусти, но не будь равнодушной, – говорила бабушка и ее глаза затуманивались. Она представляла себя в вечернем шелковом платье в ночном клубе где-то на Манхэттене. Стоит в лучах света, перед ней микрофон на стойке. Можно закрыть глаза и полностью отдаться музыке. А на самом деле она, Ксения Сергеевна, учительница музыки с малюсенькой зарплатой и с внучкой-дошкольницей. Ее дочь оставила двухлетнюю малышку со словами: «Мне всего двадцать лет, мама. Я так молода, хочу наслаждаться жизнью. Эта была ошибка – родить ребенка так рано». Ксения слышала от других людей, как происходило наслаждение жизнью у ее дочери, и совсем не считала Эмму ошибкой. А когда заметила у внучки музыкальные способности, то поняла, что она является венцом всех ее стремлений.
– Милая, ты невероятно талантлива. Много занимайся, ищи свой стиль. Я чувствую, что ты станешь артисткой, – внушала бабушка внучке.
Эмма верила и на самом деле старалась, но, встав взрослой, поняла, что таланта мало. Стояла за прилавком и отгоняла от просящихся вырваться наружу музыкальных строк, потому что это никому не нужно.
Бабушка умерла, когда Эмме было восемнадцать лет. Девушка вернулась под утро после выступления в ресторане – тогда она еще пыталась заработать на жизнь музыкой. Бабушка сидела в кресле-качалке. Остановка сердца. Через несколько месяцев появилась мать, изможденная и высохшая от активного наслаждения жизнью. Сказала, что негде жить и просилась обратно в бабушкину квартиру. Эмма послала ее к черту и громко захлопнула дверь.
*** *** ***
Мне было хорошо, и я не хотел никаких перемен. Но в тот день все начало рушиться на глазах.
Эмма пришла на работу опечаленная с заплаканными глазами. Ленка с кожгалантереи бросилась к подружке:
– Эммочка, что с тобой? Ты нездорова?
Лена худая и низкая двадцатитрехлетняя девушка с комплексом спасателя. Она всегда знала, что и кому нужно, и всегда была готова, как Данко, вырвать сердце из груди ради
