стало преследоваться не только все советское, но и русское. Люди, которые обвинялись в связях с советскими организациями, рассматривались как агенты иностранной державы и подвергались репрессиям. Тем, кто знал русский язык, разговаривать на нем запрещалось[80]. Опубликование книги писателя из СССР рассматривалось как угроза существующему режиму; лица, читающие даже дореволюционные русские издания, считались опасными преступниками[81]. С экранов иранских кинотеатров один за одним исчезли советские киноленты.
Иностранец в Иране всегда ощущал вокруг себя внимание иранских спецслужб, а прибывший из СССР тем более. Тайная полиция («Тааминат») была любимым детищем шаха, и на содержание полицейских и огромной армии осведомителей денег не жалели. Велась неусыпная слежка как за советскими гражданами, так и за иранцами, вступавшими с ними в контакт. Перед тем как посетить Торгпредство СССР в Иране, иранцы должны были получить предварительное разрешение в полиции, указав на какое время и в какие часы необходимо зайти. Полиция стала арестовывать даже тех иранцев, которые посещали советскую больницу в Тегеране, в результате чего это лечебное учреждение потеряло клиентов и было вынуждено закрыться[82].
Внимание иранских спецслужб привлекали к себе советские граждане кавказских национальностей, прибывавшие по самым разным причинам в Иран. На каждого такого «гостя» смотрели как на коммунистического агента. Определенная доля истины в этом была, так как на Южном Кавказе, особенно в Азербайджане, среди большевиков было немало мигрантов из Ирана (азербайджанских тюрок, персов, гиляков), одержимых идеей расширения мировой революции на Иран[83].
Такая обстановка оставляла мало шансов для советской разведки в Иране. Условия ее работы были далеки от благоприятных. Надежных и компетентных агентов не хватало. Не было надежной связи, радиостанций, баз и конспиративных квартир. Невозвращение разведчика Г. Агабекова, публикация его воспоминаний на Западе, в которых тот ярко описал тайные операции НКВД в Иране, вызвали взрыв возмущения со стороны иранского правительства и на несколько лет инициировали атмосферу тотальной слежки за гражданами СССР[84].
Из сообщения советского резидента: «Стиль работы иранской разведки и ее методы сейчас таковы, что не считаться с ними абсолютно невозможно. Любое оперативное мероприятие нашей резидентуры теперь может натолкнуться на щупальца иранской разведки и привести к провалу»[85].
Советская разведка не получала должной поддержки со стороны посольства. Посол М. Филимонов по образованию инженер-железнодорожник, человек трудолюбивый, но не отличавшийся аналитическими способностями. И в силу своего образования старался держаться подальше от всего, что требовало риска и предприимчивости – без чего немыслима разведывательная деятельность.
К достижениям
Орлов Е.А. Внешняя политика Ирана после второй мировой войны. М.: Наука, 1975. С. 197.
Валиева Д.В. Советско-иранские культурные связи (1921–1960). Ташкент: Наука, 1965. С. 38.
АВП РФ. Ф. 094. 1940. Материалы к вопросу о советской больнице в Иране. Оп. 24. П. 328а. Д. 46. Л. 74.
Алиев С.М. Указ. соч. С. 128.
Агабеков Г.С. в 1920-е гг. был резидентом ОГПУ в Иране. В 1930 г. бежал во Францию, объяснив свой побег несогласием с методами работы советских спецслужб и политикой Кремля. За контакт с иностранными разведками был ликвидирован в 1937 г. в Париже агентом НКВД А.М. Коротковым.
Цит. по: Кузнец Ю.Л. Тегеран-43… С. 243.
