Тётушку Хрю-Хрю, и, хотя пуговицы на её животе застегнулись не все, она выглядела просто очаровательно, стоя на задних ногах, а передними опираясь на свою загородку. Тётушка Хрю-Хрю оглядывалась по сторонам и радостно похрюкивала из-под широких полей белой кружевной шляпки.
Но козы Нанни и Билли оказались чудовищно трудной задачкой, как это всегда бывает с козами.
Билли довольно-таки спокойно влез в штанишки Саймона и плотную белую матросскую курточку, но Нанни, туго обтянутая платьем Франчески, тут же сжевала его чёрный шёлковый шарф, а затем стала жевать шнурок свистка – и проглотила сам свисток, так что теперь с каждым выдохом у неё получалось звонкое «уиии».
А хуже всего дело обстояло с Модестиной. Она в самом деле была очень упрямой и сердитой ослицей, и её не интересовало ничего, кроме морковки. И конечно же, одежда Сюзи оказалась ей тесна – пришлось добавить предметы гардероба, взятые у других детей, и Модестина совершенно не обрадовалась всем этим неудобствам.
Младшие дети явились пред взоры тёти Аделаиды, когда она шествовала через газон, озирая претендентов. Малыши довольно бестолково бродили туда-сюда, спотыкаясь о белые платьица и болтая друг с другом на весьма удивительной смеси шипения, кудахтанья и блеяния.
– Вам следует немедленно нанять учителя красноречия, – сообщила тётя Аделаида мистеру и миссис Браун. – У них просто отвратительная дикция.
Но в любом случае эти дети были для неё маловаты.
– Где ваши старшие девочки? – вопросила тётя Аделаида, начиная немного раздражаться оттого, что детей не выстроили перед ней в шеренгу, чтобы удобнее было выбирать. Однако в ту же минуту она заметила одну из девочек, тихо и благонравно стоящую у заборчика, – именно таких девочек тётушка и предпочитала. – Пойдёмте поговорим с ней, – сказала тётя Аделаида, махнув зонтиком туда, где Тётушка Хрю-Хрю, гордая и довольная собой, в белом оборчатом платье, грелась на солнышке, положив передние розовые копытца на забор возле своего хлева.
Ох, какой ужас!
Мистер и миссис Браун переглянулись в полном отчаянии – казалось, спасения нет. И вдруг – не мелькнуло ли что-то рыжевато-чёрное, неподвижное среди кустов у края живой изгороди? Не звякнули ли тихонько агатовые подвески на чёрной шляпке? Как бы там ни было – спасительное озарение снизошло.
– О, не думаю, что она вам подойдёт, тётя Аделаида, – уверенно заявил мистер Браун.
– Почему же? – поинтересовалась та.
– Она храпит, – пояснил мистер Браун без малейшего колебания.
– Это не имеет значения. У неё будут собственные комнаты. Я не буду её слышать ночью.
– Но она храпит и днём, – возразила миссис Браун столь же вдохновенно, как её муж. И действительно, из-под белой широкополой шляпки доносились какие-то странные звуки.
– О да, это меняет дело. – Тётя Аделаида внезапно остановилась как вкопанная и принялась озираться,
