style="font-size:15px;"> – Но ведь помогает! Да вообще! В кино не ходит, книг не читает!
– Анжела, ну ладно! Я много читаю.
– Что?
– Например, этикетки на бутылках.
– Вот именно! Скоро с тобой вообще не о чем будет говорить!
– Как не о чем? А обо мне?! Дорогая, эта тема никогда не надоест!
– Вы что-нибудь знаете про Якова? – вдруг перебила Власика осмелевшая Эля.
– Странная история, – сказал он. И в этот момент его лицо перестало казаться таким добродушным. – Никто ничего не знает. Проверили партнеров в Неаполе – вроде все чисто. Здесь его никто не видел. Вы вещи его проверяли? На месте?
– Вроде на месте. И еще в сейфе…
– Что?
– Сорок тысяч евро наличкой. И какой-то старый рисунок на салфетке. В целлофановом пакете.
– Что там нарисовано? – вскинулся Игорь.
– Какая-то женщина.
Власик и Игорь переглянулись.
– Надо бы посмотреть, – задумчиво сказал Власик. И кивнул Эле: – А пойдемте, дорогая, поболтаем про наши бухгалтерские дела вдвоем, чтобы всех не утомлять.
– Эля, следите, чтобы он ничего не тянул в рот! – строго сказала Анжела.
И я как собаковод-любитель еле удержалась от совета: спаниелям, подбирающим на улице еду, обычно просто надевают намордник.
– Мы будем репетировать? – вдруг раздался снизу чей-то требовательно-недовольный женский голос.
Игорь поскучнел лицом.
– У нас сейчас прогон. Скоро же мой юбилей. Пятьдесят лет. Вот, готовлю сам себе праздничный концерт. Хотите посмотреть?
– Конечно! – сказала Машка. – Но полтинник вам не дашь. Петкинс, Аткинс, Дюкан?
– Макаллан и Гурхка Черный Дракон.
– Это авторы диет? Гуру из Индии? – вскинулась Анжела.
– Нет, это названия виски и сигар.
– Ты идешь? – снова раздраженно крикнули снизу.
Мы спустились по винтовой лестнице на второй этаж, зашли через стеклянные двери внутрь. И попали в огромную комнату без мебели: только пианино в углу вздыхало, готовясь к тому, что сидящая на стульчике невзрачная дама будет сейчас его терзать. Несколько тонких стульев испуганно прижались к стене в противоположном углу.
Жгучая брюнетка восточной внешности в обтягивающих лосинах и футболке, из которой торпедами выпирали груди, стояла у панорамного окна, больше похожего на картину с морским пейзажем. И ее раскосые безжалостные рысьи глаза смотрели на Игоря с ненавистью.
Впрочем, часть этой ненависти она выплеснула и на нас.
– Ты же знаешь, я не люблю посторонних! – сказала она, неприязненно оглядывая Машку с ее такими же торпедными грудями.
– Милая, но это же прогон! На него всегда приглашают зрителей! – примирительно сказал Игорь.
– И мы никакие не посторонние! – возмутилась Анжела.
– Вы
