я вздохнул, – повторюсь, ты прекрасно сегодня выглядишь. – И указал рукой на дверь.
Катя опять улыбнулась, на сей раз с легким налетом истерики, и направилась к двери, но когда проходила мимо, я схватил ее за локоть и отобрал зачетку. Она высвободила руку, потерла предплечье.
– Больно? – сухо спросил я, доставая ручку из внутреннего кармана пиджака. – Извини.
– Не надо… – прошептала девочка, глядя, как я пишу название предмета.
– Ты же за этим пришла? Проставить зачет, который мне не сдавала. Который вообще не сдавала.
Я расписался, спросив, какое число ставить. Убрал ручку, протянул зачетку.
– Не люблю, когда мне врут. Свободна.
Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я досадливо пнул стул. Стало противно. Черт, ведь просто до дома довез, и тут же – проставь зачет на халяву. Ну, приди ты, расскажи все честно, нет! Надо из себя скорчить хрен знает что.
Как остальные это терпят?! Тот же Голубев – кажется, на каждом курсе факультета трахнул как минимум трех студенток при условии, что их обычно и так четыре-пять штук на поток. Неужели он им теперь просто так оценки проставляет? Я старый, наивный мудак.
Пока ходил заваривать себе растворимой кофейной бурды, пришел Дима и предложил разобраться с бумагами о сдаче нашего зачета за прошлый семестр, решив, видимо, окончательно испортить мне настроение.
Дима – один из моих «цветов». Доставал, помню, на лекциях – страшное дело! Въедливо вникал в каждую тему, каждую формулу заставлял доказывать по несколько раз с разными условиями. Зато окончил институт с алым дипломом и вернулся преподавать. Теперь мы в связке: я читаю лекции, он ведет семинары. Он еще и мой тезка – Кольцов, что породило наши с ним клички: Старший и Младший. И, кажется, мы еще неплохо отделались…
– …Но вот что странно, Игорь Владимирович, – он протянул мне какой-то список, – студенты, выделенные маркером, зачет мне не сдавали, а он проставлен в «амбарной книге», я проверял. Но, помнится, вы на тот момент уже ничего не принимали, значит…
Господи, подумалось мне, и ведь не в лом такой хреновиной заниматься. Хотя, если не ему, так мне пришлось бы во всей этой макулатуре копаться. Маркером были выделены именно те поганцы, которым зачет проставил Медведев. Пока я соображал, как отбрехаться, в дверь кто-то поскребся.
– Войдите.
В кабинет вошла Катя. Младший радостно вскрикнул.
– О, Громова! Ты-то нам и нужна!
– Зачем? – хором спросили мы с девочкой, переглянулись и отвели глаза.
– Я тут на днях проверял свои записи и обнаружил, что у меня нигде, – он выделил слово «нигде», – не отмечено, что ты сдала зачет. Однако в ведомостях отметка о сдаче есть. Как ты это объяснишь? Как объяснишь это ты и… – он порылся в бумагах на столе, выудил какой-то исчерканный лист и зачитал: – Карен Геворкян, Антон Малахов, Марк Мельников и Мария Назарова.
– Я именно по этому вопро…
– Они сдавали мне, – устало перебил я, пока она не наболтала лишнего. –
