два свертка – один большой и увесистый за счет тяжелой рамы, а второй – конверт офисного формата, – и хотела уже выйти из комнаты, готовая к праздничной суете, но замерла. Она подошла к столу и из ящика с резюме вынула небольшой конверт со второй акварельной открыткой, предназначенной для друга. Самое время отнести ее в их место свиданий, потому что до ужина еще оставался целый час свободного времени. Через минуту комната опустела.
Гостиная утонула в вязкой синеватой тишине, замерев в пространстве и времени пустотой и холодом. Лишь мирно переливалась тысячами лампочек елка, украшенная мамой так, словно та готовилась к конкурсу по дизайнерскому искусству. Алекса оставила свертки для родителей под елкой, чтобы те напитались волшебством, а сама скользнула за зеркальные двери.
Декабрьская прохлада моментально настроила ее голову на нужный праздничный лад, вызвав приятные мурашки по всему телу. Порадовавшись, что додумалась выйти на улицу освежиться перед ужином, девочка поглубже вдохнула запахи сада и поспешила завершить начатое. Она обогнула крыло поместья и вошла в бетонный блок. Голые стены отражали гулким эхом каждый ее шаг, словно в склепе, а влажность, забиравшаяся наглыми лапами под платье к самому белью, в компании с запахом прения вызывали ассоциации с пещерной жизнью. Хоть гараж и не являлся очень уж романтичным и приветливым местом, но для Алексы лучше места не найти, чем привычный и родной бетон. Раньше, пока в отсеке не обосновался Дениэл и не наделил его душой, гараж для девочки был неким подземельем, пустым и безжизненным, но теперь каждый шорох здесь напоминал о нем, вызывая трепет души подростка. Алекса подошла к «БМВ» отца, так любовно обхаживаемой приятелем, что посетительница невольно иногда желала стать поломанной машиной, и положила под щетку на ветровое стекло маленький конверт со своими инициалами. После чего, раскрасневшись, спешно покинула здание и вернулась в теплую гостиную.
– Ты где была? – Встретила ее мама, суетившаяся возле кухонного уголка.
– Гуляла, – осторожно выдала Алекса, но тут же продолжила более дружелюбно: – Чем тебе помочь?
– На-ка, расставь посуду по столу.
Наблюдая за родительницей, которая в этот вечер оказалась особенно красивой в приталенном платье винных тонов и с праздничным макияжем, девочка взяла посуду и принялась неспешно раскладывать тарелки из белоснежного французского фарфора по темной тверди столешницы.
Мелани очень дорожила этим сервизом, подаренным ей матерью из закромов семейных сбережений еще в те времена, когда общение между ними имелось. Тончайшее стекло покрывало ореховое дерево так, словно бурую землю – белейший первый снег, которого Алекса никогда не видела вживую. Красота контраста настолько заворожила девочку, что она забыла о матери, вдруг отложившей все дела и следившей за плавной задумчивой дочерью излишне внимательно, буквально впитывая каждый ее жест. Когда же мечтательница
