лощеный, умный двоюродный брат Вэнь Цзянь, Чжоу, будет первым министром, если ему хочется (и если этого хочется ей). Но пусть он и разбирается, после сорока лет царствования, со сложностями при дворе и в армии и с варварами. От всего этого можно устать.
У императора на старости лет была женщина, которая играла для него музыку и танцевала. У него были ритуалы, которые нужно исполнять, и тщательно отмеренные порошки, которые он принимал – вместе с ней, – чтобы достичь желанного бессмертия. Возможно, ему даже никогда не понадобится его гробница, если алхимикам удастся совместить три звезды Пояса Охотника, астеризм Девятой династии, с заслугами императора и его желанием.
А как же честолюбивые молодые люди империи? Ну, богю постоянно вели сражения со своими восточными соперниками шуоки. А еще были войны между их собственными племенами, и они продолжались.
Словом, военные офицеры и молодые аристократы (а также храбрые люди не особо высокого происхождения) всегда могли насытить жажду крови и добыть славу где-нибудь еще. В нынешнее время это «где-нибудь» располагалось на севере, где пустынность степей могла превратить человека в пигмея или изменить его душу.
Именно это случилось с Шэнь Таем, вторым сыном генерала Шэнь Гао много лет назад, той осенью, которую он провел среди кочевников.
Им объяснили, что злые духи, посланные врагами племени, поразили душу Мешага, сына Хурока.
Хурок был выбранным Да-Мином каганом, человеком, поддержать которого они прибыли в степь.
Его старший сын, мужчина в самом расцвете сил, внезапно серьезно заболел – ни на что не реагировал, едва дышал – в самый разгар кампании. Решили, что шаманы врага наслали на него темных духов: по крайней мере, так кочевники рассказывали находящимся среди них катайским солдатам.
Солдаты империи не знали, как они это поняли и почему предполагаемая магия направлена на сына, а не на отца (хотя у некоторых из них к тому времени сложилось свое мнение о том, кто из них лучше). Эта магия богю – шаманы, животные-тотемы, путешествия души за пределы тела – была просто слишком чужой, слишком варварской, настолько, что не передать словами.
Им сообщили об этом в качестве любезности, как и о том, что они собираются предпринять, в отчаянии пытаясь исцелить больного человека. Эта последняя информация заставила руководство армии, присланной из Катая, глубоко задуматься.
Хурок имел большое значение, и поэтому его сын – тоже. Отец весной прислал к Длинной стене личные заверения в своей преданности и подношения: хороших лошадей, волчьи шкуры, а также двух юных девушек – очевидно, собственных дочерей, – чтобы они присоединились к десяти тысячам наложниц в отведенном им крыле дворца.
Выяснилось, что Хурок готов обдумать возможность восстания против правящего кагана Дулана, его шурина.
Дулан прислал не так много лошадей и мехов.
Его посланники привели к широкой
