чтобы стать таким, как его брат.
– Добрый вечер, отец.
– Добрый вечер, Майлс. Твоя мать, полагаю, сказала тебе, что нам нужно съездить в Кембриджшир, чтобы позаботиться о делах, касающихся собственности семьи со стороны Тарбеллов. Один из кузенов твоей матери умер, не оставив завещания, и возникли проблемы.
Майлс не сомневался: его отец найдет способ аккуратно и законно присоединить лишившееся владельца состояние к собственному.
– Да, отец. Я буду рад заменить вас. И постараюсь, чтобы прием прошел гладко.
Они вели вежливую беседу – словно два чужих друг другу человека.
– Отлично. Я хотел поговорить с тобой об одном деловом предложении. И поскольку время не терпит, то мне нужно обсудить это с тобой до отъезда.
Майлс насторожился. Никогда еще Айзайя не говорил с ним о деловых предложениях. А то предложение, с которым Майлс обратился к отцу – финансирование его второй, чрезвычайно дорогой экспедиции в Южные моря, – было встречено недоумением и холодным отказом.
– Очень хорошо, сэр, – кивнул Майлс.
Айзайя проследовал к столу из полированного ореха и указал в сторону графина с бренди, рядом с которым стояли хрустальные бокалы, такие чистые, что казались невидимыми. Но Майлс отрицательно покачал головой:
– Нет, благодарю.
– Ты когда-нибудь задумывался о браке? – поинтересовался отец; он теперь стоял спиной к Майлсу с графином в руке и наполнял свой бокал.
Майлс постарался скрыть свое удивление.
– Несколько раз, – ответил он. – Потому что приходится, когда достигаешь определенного возраста.
Айзайя медленно повернулся, держа в руке бокал.
– А могу я спросить: нет ли у тебя на примете какой-нибудь… молодой леди?
Нерешительность отца позабавила Майлса. Отец наверняка считал, что перед его средним сыном витают образы «синих чулок». Впрочем, «синие чулки» не могут витать. Они шагают, перебросив через руку корзинку с едой для бедных.
– Нет, у меня никого нет на примете, – сказал Майлс. – Хотя я хотел бы, чтобы у нее были мозги в голове, приличное происхождение и привлекательная внешность.
Пауза, которая последовала, была неоправданно долгой. Майлс гадал: какое же из его требований встревожило отца? Наверняка мозги.
– А любовь… не обязательна? – наконец осведомился родитель.
Майлс едва не разинул рот от удивления. И он вовремя спохватился, впившись ногтями в свою ладонь, чтобы не рассмеяться. О Боже! Неужели ему придется обсуждать с отцом такую тему, как любовь? Он не мог представить ничего более ужасного. Даже укусы скорпионов и споры каннибалов о его судьбе были не столь страшны.
Но тут он вспомнил, что из-за «любви» к Оливии Эверси Лайон пренебрег своим долгом и исчез, возможно, навсегда. И очень может быть, что Лайон оказался жертвой легендарного проклятия – якобы раз в
