Поинт Блаф, и улавливал лучи.
«По крайней мере, мы защищены, – подумала Пегги Сью. – В данный момент…»
– Нельзя опять загорать, – упрямо повторил Дадли. – Это крайне опасно. Совершенно уверен!
– Ну нет, – возразила Соня. – Я убеждена, что к этому можно привыкнуть, и со временем мигрени пройдут. Разве ты не понимаешь, что нам выпал шанс и надо им воспользоваться? Искусственный разум, свалившийся на нас с неба, – настоящее сокровище, которое следует захватить.
– Как? – затопал ногами Майк. – И почему?
– Потому что мы, ты и я, – несчастные кретины! – воскликнула Соня, чуть не плача. – Если мы проглотим побольше ума утром, у нас появится возможность изменить ход нашей жизни днем.
Пегги Сью нахмурила брови. Она начинала понимать, к чему ведет ее подруга.
– Ты хочешь сказать, – заметила Пегги, – что рассчитываешь извлечь выгоду из знаний, которыми тебя снабдило солнце, и стать богатой до наступления ночи… пока сон не вернул тебя в исходное положение?
– Да, – пробормотала Соня. – Если начать загорать рано утром, можно стать очень умным к 10 часам и определенно гениальным к полудню. Остается еще несколько часов для какого-нибудь изобретения… например, мегакомпьютера. Это изобретение можно запатентовать и стать чрезвычайно богатым, продав его крупной фирме.
– Гениальный, богатый и снова кретин в течение одного дня, – засмеялся Дадли, – ну и программа!
Пегги Сью покачала головой. Она ясно понимала, что надвигается опасность. Соня прикоснулась к тому, что было недоступно ее пониманию, высоко вознеслась и теперь не могла обходиться без этого головокружительного ощущения.
– Все это слишком странно, – отрезал Майк. – Лучше вести себя так, словно ничего этого не происходило.
– Отвечай за себя, глупое ничтожество! – бросила Соня, поворачиваясь к нему спиной.
5
В течение трех дней туман скрывал голубое небо, и хотя жара по-прежнему была удушающей, по крайней мере, вредоносные лучи перестали обжигать головы прохожих. В городе продолжали обсуждать странную историю Сони Левин, той девочки, что на один вечер заблистала, как тысяча огней, а потом полностью утратила все свои способности.
В школе, на уроках математики, обстановка сложилась напряженная, бедняжка Соня Левин не решалась поднять глаза на Сета Бранча.
– Ты не можешь себе представить, – призналась она однажды вечером Пегги. – Я чувствую, что все разглядывают меня, как какое-то странное животное. Чего-то ждут от меня… Из редакций шахматных журналов без конца названивают мне домой, профессора университетов тоже… и организаторы турниров. Они хотят, чтобы я выступала публично, давала советы читателям… а что я должна им отвечать? Что на самом деле я с большим трудом играю в морской бой и гениальной становлюсь лишь на короткое время? Это ужасно. Никогда не думала, что мне будет так тяжело. Нужно, чтобы солнце засветило опять. Голубое солнце. Мне оно необходимо.
6
