ет страшно за него – я не знаю, сколько он сможет писать на таком надрыве, выдержит ли его сердце боль, которую он пропускает через себя.
Мне непонятно, как совсем ещё молодой человек сумел написать такие строчки:
В предчувствии первого снега
Трепещет больная душа.
И ночь хороша для побега,
И вольная мысль хороша.
Бреду по сиротской дороге
Под мертвенным светом луны.
Мы все вспоминаем о Боге,
Когда никому не нужны.
Я очень пожилой человек, мне уже пора собираться в дорогу, и потому я перед Богом называю Владимира Шемшученко своим братом в поэзии. Поэта, равного ему, в Санкт-Петербурге сегодня нет.
Сколько на своём веку я повидал людей, которые думают, что они на ты с поэзией, что они пишут стихи. А на поверку оказывается, что они всего лишь плетут кружева из слов, создают что-то такое эфемерное, этакое тонкое графоманство. Цветы у них, цветы, а в итоге – пустоцвет, не дающий плодов…
И когда появляется человек, который пишет, как живёт, у которого стихи, а не порхание – его видно сразу.
Живёт в Петербурге Володя Шемшученко – поэт, ума, сердца, человек русского народа, русского языка, поэт обжигающего слова.
Живая душа. Сострадающее сердце. Острота мысли. Хороший русский язык. Потрясающая образность и метафоричность. Мастерская техника стихосложения.
Свободное дыхание стиха. Чётко заявленная позиция человека и гражданина.
Жива, жива ещё русская поэзия, если родятся на земле нашей такие поэты, как Владимир Шемшученко.
Стихи Владимира Шемшученко отличительны ярко выраженной гражданской позицией, в них дышит жизнь и судьба. Я уверен в творческом будущем поэта.
«Слово было в начале…»
Слово было в начале.
Страшным будет конец.
Зачеркнёт одичанье
Милосердный свинец.
Я весёлый и грубый
И в репьях голова,
Потому прямо в губы
Я целую слова.
Полина
3 апреля 2017 года был совершён террористический акт в Петербургском метрополитене
Не жар-птица в Неву уронила перо,
Не сошла на прохожих небесная манна —
В Петербурге у нас подорвали метро.
Рана!
Телефон, как змея… Он ужалить готов…
Сердце лопнет сейчас от малейшего звука…
Позвони! Хоть дыханье услышу без слов.
Мука!
Пальцы, как не мои…
Длинный, длинный гудок…
Вечность тянет своё в исполнении сольном…
Никогда ещё не был я так одинок.
Больно!
Телевизор безжалостно ходит по мне,
Тычет в душу, в глаза —
крики, слёзы и стоны.
А в ушах, как стеклом по железу,
лишь – «…вне
Зоны…»
Тишина
Пером и кистью по зиме
Позёмка пишет акварели.
Дрожат ресницы старой ели
И серебрятся в полутьме.
С зеленоглазою луной
Играет старый кот в гляделки.
Вживаюсь в роль ночной сиделки,
Поскольку сам себе – больной.
Пузатый чайник на плите
Сопит, вздыхает и бормочет,
Как будто мне напомнить хочет
О заоконной красоте.
«Звездам нет счёта,
бездне – дна» —
От белой зависти немею…
И
