окрест.
Я погнал своё время, пустил его вскачь —
Эка невидаль – лесоповал! —
Ел подёнщины хлеб, пил вино неудач,
Протрезвившись, ещё наливал.
Жил в полярных широтах, где лыком не шит
Каждый первый, кто ставит вопрос…
И узнал, что назойливый гнус не звенит,
А глаза выедает до слёз.
Я бы мог там безбедно прожить много лет,
У чужого пригревшись огня,
И закат бы сумел принимать за рассвет,
И никто не стрелял бы в меня…
«Любил я блатные словечки…»
Любил я блатные словечки
И драки – квартал на квартал.
И жизнь не плясала от печки,
А волчий являла оскал.
Горячий привет космонавтам!
Такими гордится страна!
А я по заброшенным шахтам…
И было мне имя— шпана.
На сцене актёр, но не зритель:
Спектакль, продолжение, срок…
Хвала тебе, ангел-хранитель,
За то, что не уберёг,
За то, что незримая сила
Меня приковала к столу,
За то, что дружков уносила,
В ближайший пивняк на углу,
За… что мне нелепая доля
В стихах плавить воск и металл?
Была бы на то моя воля —
Ни строчки бы не написал!
«Опять вы мне снитесь, друзья-почемучки…»
Опять вы мне снитесь, друзья-почемучки —
Вы мне докучали, и я не забыл…
Я целому классу чинил авторучки,
И вкус фиолетовых помню чернил.
Лиловые пальцы, лиловые губы…
Девчоночье вредное, злое: хи-хи…
А я был хорошим, а я был не грубым —
Я тайно писал для Маринки стихи.
Но классная наша, она же – учиха —
Меня выставляла… И делу конец.
Я крышку на парте отбрасывал лихо!
А в школе работали мать и отец…
А пончик с повидлом! За восемь копеек!
(Простите, друзья, – захлебнулся слюной…)
А лазов-то было, лазков и лазеек!
И нож перочинный – у каждого свой.
Мы бились нещадно, носов не жалели
За первое место в пацанском строю.
Мы «Взвейтесь кострами…» отчаянно пели.
А если вдруг кто-то орал: «Наших бьют!»…
Да я понимаю, что время другое,
И времени детские души под стать.
Но есть ли у них то, своё, золотое,
Чего не купить, не урвать, не продать?
Они не мечтают о сладкой конфете,
У каждого – куртка, у каждой – пальто.
Хорошие, чистые, умные дети…
А пёрышком «спутник» не
