парня, а он засмеялся и, отобрав у нее джинсовый рюкзак, повесил себе на спину. Они пошли к воротам. За руки не держались, но Денис видел: они не просто друзья или знакомые. Они были вдвоем, противопоставлены всему миру. Закрыты от него невидимым колпаком.
Боль была такой острой, что Денис на секунду закрыл глаза. Лишь бы не смотреть на них. Лишь бы стереть из памяти то, что увидел. Бесполезно. Они навсегда отпечатались в памяти.
Ксюша и Соколовский вышли из ворот и пошли вдоль забора, исписанного граффити. Денис видел их так ясно, что мог разглядеть ямочки на щеках Ксюши и красный кончик носа Соколовского. Он слышал его голос, как всегда самодовольный, уверенный бас, слышал ее задорный, с переливами смех. Такой знакомый, такой родной.
Они прошли совсем близко, но на этот раз Денис не прижимался к стене. Он нарочно вышел из арки. Он хотел, чтобы его увидели. Чтобы перестали болтать и смеяться. Чтобы он мог прочитать в глазах Ксюши ответ на один-единственный вопрос: почему? Неужели два года, что они были вместе, не заслуживают правды? Почему она не призналась, что теперь ей нравится другой парень?
В Соколовского влюбилась половина девчонок из их параллели, но Ксюша с самого начала посмеивалась над ним. Наглый, самоуверенный и вообще дурак – разве не ее слова? Когда Владька сказал, что между Ксюшей и Соколовским что-то завязывается, Денис не поверил и чуть не дал лучшему другу в глаз. Но потом… потом вопросов к Ксюше становилось все больше. Она юлила, уворачивалась, шутила и продолжала врать. Денис не собирался терпеть. Все, что угодно, лучше, чем ложь. Так он думал еще полчаса назад. Но сейчас, глядя им вслед, он уже не был в этом так уверен.
Денис пошел домой, только когда Ксюша и Соколовский скрылись из виду. Он чувствовал себя совершенно вымотанным. Хотелось скорей добрести до комнаты, рухнуть на стул перед компьютером, включить игру.
В игре ждала Кира. Единственное, ради чего стоило сейчас жить.
***
Я собиралась на работу, как воин – в битву. Строгий костюм вместо доспехов, тщательный макияж вместо шлема. Зная Инну Михайловну, я не отказалась бы от бронежилета, но пришлось обойтись обычной рубашкой. Заявление будет моим щитом. Инна не посмеет ничего сделать с человеком, который на нее больше не работает. Наверное.
Я завязала ботинки, застегнула куртку. Я так и не придумала, что скажу Инне, но у меня было еще целых десять минут до школы. Пятнадцать, если не спешить. Двадцать, если…
Я открыла дверь и замерла. На площадке стояли чемоданы Майка. Я совсем про них забыла. Чемоданы были насмешкой. Напоминанием о счастье, которого не было. Чемоданы были угрозой. Гарантией того, что я могу в любой момент натолкнуться на него.
А еще там был кто-то. Этот кто-то поднимался по ступенькам. Короткие черные волосы, темно-синяя куртка. Майк… Вернулся за вещами, конечно.
Я вздрогнула. В горле булькнул и заглох крик. Перед глазами все закружилось. Пальцы стиснули дверную ручку. Нет. Я не готова. Я не могу сейчас встретиться с ним. Не могу говорить. Не могу видеть. Не могу даже стоять с ним на одной лестничной площадке.
– Доброе
