Виктории, после чего она, сама не заметив, как прислонилась к прозрачным стенкам душевой, начав вводить в себя пальцы, в то же самое время во всех подробностях представляя себе сцены из грядущего вечера, выстраивая их на основе своих предыдущих опытов. Виктория стала тихо постанывать, не прошло и полминуты, как Виктория достигла пика, и, глухо взвизгнув, сползла на колени, глубоко дыша и, бросив взгляд на станок, которым еще предстояло поработать, грустно вздохнула: «Ну вроде всё, может и не стоит никуда ехать?»
Сама же, повеселившись своей лени, девушка всё же закончила за пятнадцать минут гигиенические процедуры. Виктория резко закрыла кран, зная, что может еще долго так томиться внутри, выпрыгнула наружу. Даже несколько затхлый воздух в квартире показался ей свежим по сравнению с нагревшейся от пара капсулы душевой. Все это произошло в самый подходящий момент, ведь практически сразу зазвонил коммуникатор, который всё же смог перекрыть музыку, играющую из душевой. Виктория в чем мать родила уже выскочила в комнату, схватив телефон в тот самый момент, когда ее взгляд издалека уже зацепился за заветное имя на экране. Оно освежило ее, подобно еще одному порыву ветра, что обласкал ее с пяток до самой макушки, заставив почувствовать себя самой счастливой на свете.
– Да?
43. – Алло? Алло? Черт! – выругался Кевин, скрипнув зубами от злости на самого себя и чувствуя, что готов буквально взорваться от мандража, что пробивал всё его тело, заставляя его сердце скручиваться в тугую спираль.
– Какого дьявола я вообще так сильно злюсь? – внезапно проскочила в уме Кевина мысль, – почему я до сих пор переживаю об этом? Почему я думаю до сих пор о Гвен? Ведь часто… – призадумался любовничек, – когда я проводил время с Элен, я был уверен, что та дура мне уже больше не нужна, и все равно… – взглянув в окно и чувствуя, как за его гневом притаившиеся отчаяние и грусть расступаются в стороны и, уже приглашая, вырисовывают то самое место и время назначения, куда на самом деле стремился юный путешественник. То было не сердце столицы острова Утконоса, нет, то был всего лишь один из десятков мирных островков Конгресса, куда переехал незадолго до своего совершеннолетия Кевин, где и встретился с Гвендолен, что шла с ним за руку, обтянутая черной курткой, со светлыми дредами на голове, что подрагивали под ритм ее шагов, обдавая, как казалось молодому влюбленному, ярким фруктовым ароматом, который стоило только вспомнить, как тут же растворялась и машина, в которой ехал в настоящем Кевин, и тягостные мысли, и даже та Гвен, которая сейчас и не хотела знать его вовсе. Но прямо здесь и сейчас была та, которая была с ним единым целым, была едина не только телом, но и душой, но и в абсолютно наивных мыслях, в совершенно детской болтовне, которой они были заняты по дороге к огромному ангару. Всё это в то же самое время представлялось наивысшей простой мудростью двух влюбленных, чьими устами разговаривал с собой сам мир в своем высочайшем и сладчайшем
