приподнялся, поддержанный всплеском гордости:
– Да, это так. Уже пять лет. И все это время я отдавал всего себя делу. Работал практически все выходные, бывал на всех мероприятиях, освещать которые мне поручали. И никогда не жаловался. Так что, если вы собираетесь наказать меня выговором или уволить из-за пары паршивых снимков, что ж – валяйте!
Разум попытался охладить парня; время, чтобы лишиться работы, было неподходящим. И – Бог свидетель – он бы никогда не приполз за помощью обратно к отцу. Ну и ладно, к черту все!
На лице босса не отразилось никаких эмоций:
– Вы закончили?
Эллис отбросил все крупицы сожаления и ответил кивком.
– Вот и прекрасно. – Тон Тримбла остался ровным, но натянуто-напряженным. Как проволока, резонирующая звук при каждом слоге. – А я вас вызвал по другой причине. Поручить вам написать очерк. Историю этой семьи, проиллюстрированную вашей фотографией. Надеюсь, это не потребует от вас слишком много усилий.
Эллису показалось, будто тикавший вентилятор высосал из комнаты весь воздух.
Он сглотнул и подавил огромное желание расстегнуть воротник. Покорность сжала его тело до размера жокея. Сменив настрой, парень попытался вести себя естественно. Осмотрительно. Взвешенно. А не как полный осел.
– Конечно, сэр. Отличная идея. Я займусь этим прямо сейчас.
Босс ничего не ответил.
Эллис вскочил, чуть не позабыв свой портфель, и резко развернувшись, поторопился уйти (пока босс не передумал).
Не успел он выйти за дверь, как его лицом завладела улыбка. Все эти банальные статейки, пустые мероприятия, годы терпения и стойкости… Наконец-то они принесли результаты! И, наверное, были не напрасны.
Сквозь привычный бедлам Эллис уже уверенной поступью пошагал к своему столу. Но прислушался к голосу разума и попытался обуздать чрезмерный энтузиазм. Очерк еще надо было написать. А затем получить одобрение. Значит, все в его статье должно было быть безупречным: ясно выраженные мысли, сильные цитаты, меткие наблюдения, хлесткие замечания, критические выводы. И, главное, неоспоримые факты! Эллис уже планировал свою поездку обратно в округ Ланкастер, когда в памяти всплыла картинка сельского дома.
Его шаги замедлились.
Идея проинтервьюировать родителей (не говоря уже о мальчиках)… Что-то в ней ему показалось неправильным.
Эллис попытался отбросить сомнения – в погоне за резонансной статьей репортеры типа Клейтона Брауэра безо всяких колебаний накинулись бы на несчастную семью. Но он-то сознавал: эти люди не являлись ни политиками, ни кинозвездами, которым лишний раз оказаться в центре внимания было только в радость. Вряд ли они желали стать объектами широкого обсуждения. А обсуждение могло получиться громким и животрепещущим, мягко говоря. Стоила ли правда того, чтобы еще больше усугублять проблемы горемычного семейства? Ведь могло оказаться, что отец-пьяница
