пряжки – произведение искусства; перчаточки замшевые – высший сорт… Прямо куртизанка какая-то, а не курсант первого года службы. Все что ни есть, все дорого-богато. Стрелять хорошо научился. А это тоже немалых денег стоит, между прочим.
Но это он все про себя. А вслух:
– Гляжу, блюдете себя. Обихаживаете с нежностью…
– Флот – оружие грозное. Он ювелирной настройки требует. Ну а в грубом сукне да сапожищах, какие уж тут ювелиры! Так что, простите, служба.
– Ну да, ну да…
***
Не знал жандармский полковник, какие страсти разгорелись по поводу совершенного нападения на карету и участия в ней будущего гардемарина. Начальник Морского корпуса, как только до него дошел слух, бросился к Морскому министру, вместе они – к градоначальнику фон Клейгельсу. А оттуда вместе с градоначальником и Министром внутренних дел – к Государю в Царское село.
И доклад их, естественно, вышел не про то, как эсеры укокошили обер-прокурора Правительствующего Сената и сидевшего с ним в карете генерал-лейтенанта кавалерии. Что об этом говорить, коли уже свершилось?! Прозевали и прозевали.
Доклад был про то, как доблестно полицейский департамент совместно с моряками изловил двух злодеев, показания которых проливают свет на местонахождение гидры революции. И о той значительной роли кадета Морского Императорского корпуса по имени Николай Колчак, которую он сыграл в поимке злодеев. Будучи совершенно безоружным, уничтожив нескольких бомбистов сам и захватив в плен тех, кто дает сейчас показания. Разумеется, не без помощи мгновенно прибывших на место взрыва жандармов. Так-то вот.
Государь конечно раскусил хитрый ход докладчиков. И предложения о награждении должностных лиц жандармского корпуса хотел по началу вовсе оставить без внимания. Два злодея поймано, так ведь и два генерала взлетели на воздух. Если за каждый удачный теракт полицейских еще и награждать, то над Россией весь мир потешаться будет. Но вот фигура героя-кадета представлялась сейчас более чем уместной и зовущей на подвиг удушения крамолы и терроризма. Царь безусловно понимал, что без помощи таких вот колчаков, полицейский сыск просто бессилен. А тут такой воспламеняющий сердца образец!
Николай Второй подробно расспросил начальника Морского корпуса о проявившем себя юноше, особенно поразился его младым летам, а Колчаку едва исполнилось шестнадцать, и раздумчиво произнес:
– Он ведь солдат, по существу, этот мальчик. И воевал на поле брани против вооруженных недругов. Взрывы, перестрелка. И воевал хорошо. Был ранен. Пожалуй, солдатский Георгий будет достойной наградой. Редко кто из офицеров такую награду может одеть на мундир. И пусть все понимают, что борьбу за порядок я почитаю фронтом и никак не менее! Вручить знак полагал бы уместным лично.
– Когда угодно будет Вашему Величеству?
– Не будем откладывать. И сообщение для газет пусть начнут с того, что Мною отмечен за храбрость кадет Морского корпуса, заде
