но не беспокоила меня на важных совещаниях, – простите.
Я взял трубку мобильного, увидев, что на часах было начало 12. Именно тогда все и поменялось в моей жизни.
– Мистер Ричардсон, извините, что прерываю, – начала Мария.
– Мария, ближе к делу, – сказал я и прошел к окну, чтобы услышать то, что сказала моя помощница в следующий момент.
– Тут поступил звонок из больницы, – продолжила она, – это ваша жена…
– Что? – я мгновенно напрягся от ее слов, а кровь закипела в моем теле, – что, черт возьми, произошло?
– Я не знаю, но они сказали, что была авария, и сейчас ее везут в больницу, – ответила Мария нервным голосом, – мистер Ричарсон, я…
– Вызовите мне машину ко входу, срочно! – я повесил трубку и на ходу из кабинета крикнул, – собрание откладывается.
Я быстро поспешил к лифтам, чтобы спуститься вниз. Черт, и почему время так замедляется? Пока я ждал супер медленный лифт, а затем спускался на нем, я все время звонил Веронике. И она не брала трубку.
Давай, милая, возьми трубку. Прошу тебя.
Но она не отвечала. В своем телефоне я слышал только гудки, отчего злился с каждый секундой все сильнее и сильнее.
Еще и дорога к больнице была бесконечной. Такое ощущение, что весь мир был против меня.
Моя жена не брала трубку. И никто не отвечал на ее телефон. И я ничего не знал о ее состоянии. Я звонил в больницу, но там мне никакой информации не давали, поэтому я ударил сидение, отчего рука начала невероятно сильно болеть.
– Мистер Ричардсон, мы на месте, – сказал мой водитель, и я пулей вылетел из машины, чтобы поскорее войти в больницу, где сразу же направился к стойке администрации, растолкав стоящих там людей.
– Моя жена… – я пытался дышать и говорить, – где моя жена?
– Мистер, успокойтесь, – сказала стоящая девушка за стойкой.
– Я блять вашу клинику с землей сравняю, если вы мне не сообщите сию же секунду, где моя жена и что с ней. Я…
– Генри, – проговорил тихий голос за моей спиной. Я повернулся и увидел Джи, лучшую подругу моей жены, из глаз которой катились слезы.
Я подошел к ней и взял ее за плечи, чтобы узнать необходимую мне информацию.
– Джи, где она? – я вложил в свой голос просто массу спокойствия, хотя меня все еще трясло от гнева.
– Она в реанимации, Генри, – Джи тряслась от слез. Ее тушь сейчас была размазана буквально по всему лицу, но всем было все равно.
Я же буквально оцепенел от ее слов, потому что не мог в это поверить. Моя жена не могла попасть в реанимацию. Только не она.
– Пойдем, там есть приемный покой, – она осторожно взяла меня за локоть и повела наверх, где мы могли бы подождать прогнозы врача.
Там уже была Гейл, ее сестра, и Мейсон, бойфренд Гейл, ее мама была на полпути сюда, ее дедушка и бабушка тоже сели в самолет.
Я сидел и не мог пошевелиться. Когда мне рассказали, что произошло, то я не мог в это поверить.
Какой-то урод влетел в машину, где сидела моя жена. Она и водитель, который ее вез, находились в реанимации. Удар пришелся в большей степени на водителя, но моей жене тоже не повезло.
И я никак не мог в это поверить.
Я просто сидел на полу рядом со входом в реанимацию и смотрел на стену перед собой. Моя жена…мой ребенок… Все, что было важно для меня находилось сейчас за дверью этой чертовой комнаты. Я даже не знал, жива ли она. Все, что мне сказали врачи – это то, что она в тяжелом состоянии, так как удар был значительным.
Время тянулось медленно. Нереально медленно. В какой-то момент приехала ее мама, которая сразу же обняла меня. Еще какое-то время спустя приехали ее бабушка и дедушка, который сразу же пошел узнавать у врачей, в каком состоянии его внучка.
А я… а меня начало раздражать ожидание. И я начал ходить туда-сюда по коридору, сжимая и разжимая кулаки. Злость буквально закипала в моих жилах от неизвестности, поэтому спустя несколько минут таких метаний из стороны в сторону, я направился прямо по коридору к заведующему данного отделения, чтобы наконец-то вытрясти всю правду или хоть какую-то информацию о своей жене и ребенке.
Я даже не стал стучать в его кабинет, а просто ворвался туда и сразу же прошел к нему, хватая его за рубашку, которая была надета на нем под халатом.
– Ты, сукин сын, – прошипел я ему в лицо, – сколько еще можно не сообщать мне о состоянии моей жены? Сколько еще я и ее семья должны томиться в ожидании?
– Мистер Ричардсон, – проговорил он, слегка краснея от того, что его рубашка и галстук начали сдавливать его горло
