так как вид ее, лежащей на больничной кровати, с отеками на лице и подключенной к куче приборов, просто шокировал меня.
Но выйдя из ступора, я все-таки набрался сил и подошел к ней. Ее лицо было в небольших порезах и синяках. Ее руки тоже были в небольших порезах, но я увидел, что на левом запястье был гипс.
Аккуратно опустившись на стул рядом с ее кроватью, я взял ее правую руку в свою. Она была прохладной и очень бледной.
Я поднес ее руку к своим губам и начал покрывать ее поцелуями.
– Боже, малышка, – прошептал я и почувствовал, как слезы полились из моих глаз. Видимо, слишком долго я их сдерживал.
Ее глаза были закрыты, а вид ее был полностью расслабленным. Она всегда так выглядела во сне.
Только вот сейчас это был принудительный сон.
– Я здесь, малышка, – я вновь поцеловал ее руку, а второй положил ее на округлившийся живот, – папа здесь. С вами двумя все будет хорошо.
Я был рад, что с малышом тоже все хорошо. Наверное, Вероника пыталась защитить свой живот при аварии. Защитить нашего малыша.
– Боже, малышка, я так сильно тебя люблю, – я приподнялся, чтобы оказаться прямо над ее лицом, – прошу тебя, вернись ко мне. Открой свои прекрасные глаза и вернись ко мне.
Я легко прикоснулся к ее губам, а потом почувствовал, что мои слезы начали капать на ее лицо, поэтому я осторожно их вытер, чтобы соленая жидкость не попала в ее раны.
Пока я сидел и тихо шептал ей слова любви, то не заметил, как в палату вошел врач.
– Мистер Ричардсон, я думаю, что я должен вам кое-что сказать, – произнес доктор, а я все еще продолжал сжимать руку своей жены и поглаживал живот.
Мне не хотелось ни с кем говорить. Единственный человек, от которого я ждал слов, находился сейчас в коме.
– Мистер Ричардсон, – вновь позвал меня доктор.
– Я вас слышал, – мой голос был раздраженный, – что я еще должен знать? Что она не выйдет из комы? Что она так и будет подключена до конца своей жизни к аппарату? Что еще вы мне должны сказать?
– Травма головы – это всегда сложно, – произнес спокойным тоном врач, подходя к кровати с другой стороны и проверяя показатели, – она в коме, в принудительной коме. Но мы не можем держать ее в таком состоянии долго. Максимум пару дней.
– А потом? – я поднял на него глаза.
– А потом она должна прийти в себя, потому что с вашим малышом тогда возникнут проблемы. Срок слишком маленький и…
– Даже не смейте сейчас заканчивать фразу, – я осторожно опустил руку своей жены на кровать, поднимаясь на ноги, – вам платят огромные бабки, чтобы вы тут людей спасали. Значит делайте свою работу.
– При всем уважении, мистер Ричардсон, я врач, а не Бог. И вы должны это понимать.
Я продолжал злобно смотреть на него, а он лишь выдохнул и поправил капельницу, которая была подключена к телу моей жены.
– Мистер Ричардсон, я делаю все возможное. Можете узнать у доктора Соболева, что я вас не обманываю. Мы согласовали
