граблей в руках не державшие, выбрали себе идеал – деревенского парня Михаила Пряслина.
В студенческие годы нам посчастливилось побывать в Верколе: Мы выбрали её сами как заветное место, намечая маршрут диалектологической экспедиции. В этой незабываемой поездке на Пинежье я познакомилась со всеми, живущими в Верколе родственниками писателя и земляками с которых Абрамов писал своих героев.
Фёдор Абрамов вошёл в мою жизнь не только, как писатель, но и как живой неординарный человек. Наша встреча состоялась в гостях у Галимовых, Шамиля Загировича и его старшей дочери Натальи. Это был незабываемый день моей жизни!
С тех пор прошли годы, и я хочу сказать одну важную вещь. Личная, неофициальная встреча с писателем расцвечивает новыми красками, усиливает впечатление от его книг.
После живого общения с автором, находишь в его произведениях то, чего раньше не замечал. Писатель словно говорит с тобой наедине, о самом главном, что не успел сказать, когда встретил тебя на своём пути. И это такое счастье!
Я благодарю судьбу за то, что в ней был и есть Фёдор Абрамов. И в самые трудные минуты жизни, «когда подступает отчаянье», я раскрываю заветную с дарственной надписью книгу «Две зимы и три лета». И вновь, уже в который раз, набираюсь сил от дорогих мне людей, не ждущих милости от суровой жизни. И снова чувствую себя частицей этой не обласканной солнышком, не осыпанной дарами природы, но такой дивно прекрасной земли.
Вальс в ритме дождя
Нынче в моде говорить с иронией о пионерлагерях советских времен. Причем, иронизируют те, кто ни разу там не отдыхал по причине своего малолетства. А туда же! Как в басне Крылова про старого льва: «И я его лягнул, пускай мои копыта знает!»
Сегодня я хочу поделиться воспоминаниями о пионерлагере, где я была на педпрактике вожатой. Наш лагерь располагался в Холмогорском районе. Мне достался один из самых трудных отрядов: старшие девочки (14 – 16 лет). Возраст проблемный, к тому же почти все из неблагополучных семей. Из тех, о ком психологи говорят: над их колыбелью вместо родного лица зияло белое пятно… Были и те, кого называли «сиротами при живых родителях». Учились и жили девочки в интернатах. Я очень беспокоилась, что у меня с ними не будет контакта. Но очень скоро сердечки, лишенные родительского тепла, оттаяли, и мы потянулись друг к другу. В памяти всплывает один случай. Девочка из нашего отряда была склонна к суицидам. И вот как-то перед отбоем бегут ко мне мои девчонки, встревоженные: «Ирина Васильевна! Люська топиться к реке побежала!» Когда за себя страшно, ноги ватные, подкашиваются. А тут, откуда, что и взялось, летела как птица. Догоняю Люсю у самого берега, с которого она уже наладилась прыгать в воду. Я ее за руки подхватила, стала уговаривать, утешать. А она вырывается из рук, вся дрожит и плачет: «Все равно утоплюсь!» И вдруг я слышу, словно со стороны, свой непохожий голос: «Я сейчас тебя так вздую!!!» Это были самые «доходчивые слова»… Девочка моя сразу затихла.
