была «ангелом и святой женщиной», а ее собственная агрессия объяснялась исключительно тем, что она «голодная, или усталая, или не выспалась, или хочет спать». Поскольку еда и сон, конечно, помогали поднять настроение, и мама говорила: «Вот видишь, вовсе ты не злишься, ты добрая девочка», она перестала верить себе, что вот это самое чувство – это злость. Агрессию мог проявлять только отец, и, если она злилась в ответ, обязательно должна была просить прощения, что обидела папу. Папе просить у нее прощения почему-то не полагалось, хотя в их конфликтах виноваты были, как правило, они оба. И начинал чаще отец, а не она. После ссоры он переставал ее замечать, а мать уговаривала, что хорошие девочки так себя не ведут и нужно это признать и повиниться уже наконец. И, устав противостоять им обоим, она смирялась с неизбежностью просить прощения, после чего в доме немедленно воцарялся мир, как будто ничего и не происходило пять минут назад.
Впрочем, если посмотреть на ее расширенную семью – большую дружную интеллигентную семью – их история была продолжением общей. Мужчинам разрешалось злиться, ворчать, (интеллигентно) скандалить и возмущаться. Женщинам же было положено закатывать глаза, обмениваться понимающими взглядами за мужскими спинами, терпеть, относиться к мужчинам как к неразумным детям (типа что с него взять, мужчина, – поскандалит и успокоится). При этом роль детей сводилась к тому, чтобы утешать и оберегать обиженного папу от самих себя.
Так что терапевту (которая, правда, злиться на мужчин, в частности на мужа, категорически не давала), удалось невероятное. Героиня наша с ее помощью (спустя два года) смогла признать, что ее мать не ангел и не святая, что временами мать относилась к ней не так уж заботливо и с любовью, что в ней есть не только белое, но и черное. Отец, ранее поставленный на черный пьедестал, оказался не так уж плох и даже временами добрее к Еве, чем «святая» мать. Это была крайне важная точка для лечения ее психики, точка, в которой она смогла преодолеть первое расщепление (детский механизм психической защиты6), научиться испытывать противоречивые чувства и видеть во всем две стороны, а не одну.
Еще немного теории
Расщепление – это мышление «в чёрно-белом цвете», иначе говоря, в терминах крайностей: «хороший» или «плохой», «всемогущий» или «беспомощный» и др. Дети не могут еще воспринимать реальность во всех ее красках и полутонах, переживать противоречивые чувства, видеть хорошее и плохое одновременно в одном и том же объекте или субъекте.
Разделение всего на белое и черное помогает ребенку упорядочить мир вокруг себя. Взрослые люди используют эту защиту, когда не могут по-другому переварить и осмыслить противоречивый опыт. Можно «расщеплять» людей на плохих и хороших, свои чувства к одному человеку на двух и более людей, или себя, видя себя иногда, например, сильным и смелым, иногда – слабым и трусливым, но по очереди, а не одновременно.
Для
Психические защиты – понятие глубинной психологии, обозначающее неосознаваемые психические процессы, направленные на минимизацию отрицательных переживаний.
