не увидела, но краем уха ухватила новый звук. Склонив голову, сквозь хохот и грохочущую музыку попыталась уловить тихое… тиканье? Как оно могло здесь появиться, в комнате даже будильника нет.
Постояв с минуту, прислушиваясь, Кира так и не смогла хотя бы примерно определить источник звука.
Утром тётя Маша, спавшая крепко, растолкала племянницу и отправила за молоком. Кира пыталась отнекиваться, но тётя Маша осталась непреклонной. Купленное только вчера фермерское козье молоко за ночь позеленело, вспучилось и превратилось в скользкую дурно пахнущую массу.
– Никогда такого не было, надо же. Хороший же фермер-то, уже лет пять как только у него молочку и беру, – бормотала тётя Маша, выливая едко воняющую субстанцию в унитаз. Туда же отправился серо-буро-малинового цвета вчерашний творог, борщ, на котором за ночь наросла чёрная плесень, и хлеб, за ту же ночь превратившийся в сопливый кирпич.
Борясь с тошнотой от бессонницы и вида испорченных продуктов, Кира кое-как натянула ботинки и выползла на улицу. На газоне копошились соседки – три сестры, поставившие себе цель превратить придомовой газончик в цветущий сад. Как им удалось в конце сентября заставить так пышно расцвести не только лилии, бархатцы, бегонии и астры, но и определённо летние цветы – ирисы и пионы, оставалось загадкой для всех соседей, неустанно подглядывающих за сёстрами через щёлки между кружевными шторами.
– Доброе утро, – гаркнула Кира и, широко улыбаясь, помахала рукой силуэту, мелькнувшему за занавеской в окне второго этажа.
– Доброе, – в унисон отозвались три голоса. Сёстры пели в церковном хоре.
Младшая из них, Люба, выпрямилась и подошла к заборчику.
– Не выспалась? – сочувственно спросила соседка, внимательно обводя Киру взглядом миндалевидных зелёных глаз. От такого взгляда почему-то всегда хотелось спрятаться.
– А вы выспались? – вопросом на вопрос ответила Кира.
Сёстры не стали отвечать.
– Ты в магазин? Если не затруднит, выброси, пожалуйста, в контейнер. – Люба протянула чёрный пакет, в котором звякнули бутылки.
– Даже не буду спрашивать, чьё это, – буркнула Кира, забирая мешок. Никуша и её компания имели привычку вываливать свой мусор в палисадник прямо из окна. – Чтоб их всех в цемент залило. – По телу пробежала лёгкая покалывающая волна.
– Не надо сыпать проклятиями, – ровно произнесла Люба, опять измеряя Киру внимательным взглядом. К ней присоединились и сёстры, синхронно поднявшие головы и вперившие в Киру такие же зелёные миндалевидные глаза.
– Я… хм… Да ладно вам. Некоторые только этого и заслуживают.
– Это не нам судить, – мягко, но с непоколебимыми нотками произнесла Люба. Иногда сёстры начинали читать мораль, от которой сводило скулы.
– Если бесконечно их прощать, ничего не изменится, – упорствовала Кира. – Или, например, эти бабы. К вам заходили? Типа из газовой?
