мзду потребовал.
А та и возмутилась, конечно, совсем до основания:
«Вот дурак-то какой несмышленый! Уж и с жены плату требовает!» И треснула его по загривку поварешкой или может даже кочергой.
А он и без понятия вовсе, пошто его Варька-то, Варвара Семионовна, то есть, эдак грубо колошматит.
«Ё-моё, говорит, я для семейного блага вовсю стараюсь, и деньги в банке для тебя коллекционирую, а ты мне еще по кумполу, злыдня такая, молотишь. Это мне вдвойне и убыльно и обидно, а посему, или щас изволь плати или вылазь насовсем из транспорта, к чертовой бабушке».
А Варвара Семионовна осердилась видать до такой уже значительной меры, что и ушла жить насовсем в лес. «Мне, говорит, лучше с медведем в лесу находиться, чем с придурком в апартаменах» – да еще и плюнула на прощанье на ахтобус, то есть драндулет.
Граф Селедкин конечно сильно загрустил от такого женского решения и стал прожигать жизнь направо и налево. И все чего у него в банке скоплено было скоро попрофукал и стал существовать совершенно бесплатно, потому что жизнь стала поломатая.
И питание у него получалось уже стихийное, как у предков наших обезьяшек. То фрухт какой обнаружит, то корку с полу подберет, а то и сопрет ежли чего где плохо лежит.
А однажды подумал: « И пошто я страдаю, у меня же ахтобус как никак есть, или драндуленция эта самая!» И стал опять по свету колесить да радоваться. И скоро опять заблагоухал и стал монеты мелкие и крупные в банк носить.
Но однажды: то ли с перепою, толи по какой еще неведомой причине, заехал Селедкин неведомо куда, в глухомань неведомую, то ли в Туркию, то ли даже в самую Африканию. А там столпилась целая масса народов разных и все хотят куда-нибудь уехать, потому что народу много, а места мало. И видать воздух там такой пылкий, что все ужасно толстеют. И как увидали ахтобус или карету Селедкина-графа, то от радости и запрыгали всей толпой, так что и земля зашевелилась и чуть не опрокинулась.
А Селедкин им тут и орёт:
«Кончай прыгать, чертово племя! Земля чай не железная! Гляди или лопнет-треснет окончательно или же перевернется насовсем брюхом кверху!»
Ну, а те как мураши все равно бестолковые, ничего не понимают и только в ахтобус скорей влезть норовят.
И так насильно и бесплатно лезут, что у Селедкина и сил возмущаться уж нету.
«Ё-моё, говорит, господа хорошие, вы мне эдак весь ахтобусный механизм окончательно повредите. Влезайте стало быть, постепенным культурным, а не бесплатным образом».
Но они в ответ только рычат рыком совсем полузвериным и прут самым нахальным невоспитанным манером прямо в самое ахтобусное нутро. И их может там целые тыщи-мильоны в край этот насобиралось и мочи с ними совладать, конечно, никакой уже не представляется. Иные говорят «Сперва вези куда скажем, а потом и плату стребовай», а другие вообще только рычат и дикими нехорошими словами ругаются и соображений у них ни
