кто-то знал, куда он направляется. Черные мертвые окна здания отражали рассеянный лунный свет, лишь в одном, крайнем на втором этаже, тускло горела настольная лампа. Неплохо бы для начала заглянуть туда, но стена была отвесная и напротив не росло деревьев. Двери центрального входа оказались надежно закрыты: Евгений убедился в этом, подергав массивные железные скобы. В какой-то момент возникло ощущение, что кто-то украдкой наблюдает за его действиями. Обернулся, вздрогнул – в темноте светились два зеленых кошачьих глаза. Галкин вновь скользнул взглядом по неприступной громаде здания и направился к черному ходу, слыша лишь чавканье раскисшей травы под ногами. Споткнулся обо что-то, ударился коленом и боком. Перехватило дыхание, перемещался на ощупь, выставив вперед руки. Над прилепившимся к каменной стене деревянным крыльцом раскачивалась голая, замызганная побелкой лампочка. Стучать не потребовалось – дверь была приоткрыта, из темных сеней тянуло духотой, смешанным запахом кухни и туалета.
Галкин, подсвечивая себе зажигалкой, просочился в корпус. Покрутился в тамбуре, торкнулся еще в одну дверь, переступил порожек. Тянущийся вдаль коридор был залит мутным, каким-то больничным светом, на бледно-голубых стенах – рисунки воспитанников. Невинная детская мазня, но с преобладанием ярких, агрессивных тонов. Евгений продолжал двигаться вперед по направлению к бесформенному кулю, брошенному поперек коридора. Свежая кровь была размазана по линолеуму, бледное, смотрящее в потолок морщинистое лицо разгладилось, уже примерив маску смерти. В глубоких колотых ранах на животе и шее загустевала кровь. Отвращение боролось в сыщике с профессиональным любопытством. Галкин обыскал покойника. И сделал это не зря. В боковом кармане старенького пиджака обнаружил свою визитку и пропитавшийся кровью вчетверо сложенный тетрадный листок предсмертной записки: «Если со мной что-то случица обвинять мою внучку Валентину Гуляеву неаднакратно угражавшую мне по поводу наследства и квартиры».
Далее следовали сегодняшнее число и подпись. Евгений забрал улики и покинул здание. Оказавшись на улице, обернулся назад. Окно на втором этаже вдруг потухло. Сыщик чувствовал, что его рассматривают, хотя сам находился в темноте. Он понимал, что теперь именно его будут разыскивать как убийцу.
Второй час ночи, но Галкину не до сна. Он добрался до дома Вальки Гуляевой. То ли желая убедиться в ее невиновности, то ли наоборот, сыщик позвонил в дверь. Ему не открывали, а настойчивый дребезг звонка грозил разбудить соседей. Евгений сел на ступеньках, закурил и не заметил, как забылся коротким тревожным сном. Очнулся от постукивания каблучков. На светящемся циферблате часов – без пятнадцати три. Чтобы не напугать Вальку, сыщик произнес предупредительно из темноты:
– Не бойся, мы виделись вчера. Я здесь был и немного повздорил с твоим дедом.
Девица оказалась изрядно пьяна и совсем не испугалась. Она стояла пролетом ниже в белой короткой куртке и мини-юбке, держась за стену как
