обед и запоздавший ужин.
Увы, на столе меня ожидала всё та же неизменная паприка: цыплёнок (судя по цвету, это был родной брат огнедышащего чудовища из "Королевского отеля") и хорошо проперчёный салат из перца с перцем, от огненной остроты которого серебряная миска оплавилась и слегка дымилась. Ужасное разочарование так явно обозначилось на моём лице, что граф заботливо спросил:
– Что случилось, мистер Харкер? Вам не нравится ужин?
– Простите, господин граф, но мой организм, взращённый на пресной английской овсянке, несколько теряется при виде огненной мощи ваших блюд.
Дракула понимающе кивнул и достал из высокого отделанного слоновой костью и перламутром буфета блестящую жестяную банку. Судя по улыбающейся свиной физиономии, это был добротный английский бекон. Не трудно представить себе, как я обрадовался, встретив в этой глуши посланца родной Англии! Консервный нож так и заиграл в моей руке, что естественно привело к неприятным последствиям – я довольно глубоко разрезал себе палец об острый край банки, и кровь брызнула на белоснежную скатерть.
– О-о-о… – застонал Дракула, и его глаза вспыхнули каким-то жутким красным огнём.
В первый момент мне показалось, что графа взволновало моё случайное ранение, но почему же тогда на его лице светилась такая же неподдельная радость? Зачем эти бледные, как у мертвеца, костлявые пальцы судорожно вцепились в резную спинку стула?
– Не волнуйтесь, господин граф, ничего страшного, – сказал я, ловко заматывая палец носовым платком, – пустяк, всего несколько капель потерянной крови…
– Молодости свойственно легкомыслие, мистер Харкер! – дрожащим от волнения голосом ответил Дракула, не отводя горящего взгляда от расползающихся по скатерти пятен. – Вы готовы беспечно проливать свою кровь по поводу и без повода, в то время, когда рядом кому-то так её не хватает…
С удивительной страстью произнеся эту загадочную фразу, Дракула отошёл от стола, сел в глубокое кресло и стал смотреть на огонь.
Теперь я мог, не нарушая правил хорошего тона, хорошенько рассмотреть графа Дракулу. Судя по орлиному носу, это был представитель древнего дворянского рода. Поразили меня и его оттопыренные уши. А вот глаза в спокойном состоянии оказались совершенно бесцветными и, я бы сказал, безжизненными. Однако самой яркой частью излишне бледного лица были несомненно губы – выразительной формы, алые как кровь, совершенно лишённые старческой вялости.
7.Выгодная сделка
Весь следующий день я безмятежно проспал в отведённой мне спальне – сказалась и бессонная ночь, и многочисленные потрясения, и, что там говорить, бутылка токайского, которую граф выставил на стол по окончании моего ужина. Он ещё сказал:
– Вы не представляете, мистер Харкер, как благотворно действует на кровь хорошее вино…
Возможно, я продолжал бы и дальше пребывать в нежных объятиях сна, но закатное солнце в последние мгновенья своего
