И вот теперь он говорит, что и гномов убил, её друзей и братьев по оружию, а отравленные юноши, которых, по его словам, было ещё четыре в этом году, да и сколько он уже людей то погубил, этот чернобород. Да он их и за людей то не считает.
Но теперь она может применить к нему норму амас, то есть казнить этого мерзавца. Но она не амас, по нормам мирсу убивать его недопустимо без приговора суда, кроме как в случае самозащиты или если это враг на войне. Если она сейчас решит попробовать убить его и об этом узнают в Миррине, её ждёт наказание и весьма тяжёлое. Хотя, кто узнает об этом в Миррине?
Это было верно, но её совесть всё равно узнает об этом и как она дальше будет со всем этим жить? Итак, ей надо признать правоту амас в данном вопросе применить их норму к этому мерзавцу, отомстив за невинно убитых им людей и гномов и спасти ещё много жизней или ждать пока её попытаются убить. Да и что там, глупо надеяться, что её компаньон даст ей уйти живой, даже если они каким-то чудом доберутся до места. Для него она даже не человек, хоть он тут и разоткровенничался с ней.
– А кстати, вот и оно, узнаёшь? – сказал тем временем чернобород.
Он вытащил из кармана большую золотую монету, в которой Алорон узнала одну из монет найденной в пещере дракона.
Представляешь, а ведь есть предание, что золото в пещере дракона проклято, и каждый, кто получает его, обязательно погибает. Вот ведь как получилось, а я ведь только сегодня выдал этому болванчику жалование золотой монетой, одной из тех которую забрали у вас стражники, вот ведь как вышло, а ведь как радовался-то этот дурень, и теперь одна из этих монет у меня в руках. Знаешь даже как-то ни по себе, что-то есть в этом золоте, какая-то непонятная сила, что-то зловещее.
– Значит это знак, – подумала Алорон. Она пристально посмотрела на черноборода и вдруг произнесла: “им эс амас лон мус екта мус лонд маур ирв мус ам Аст, мус Кирена эс мус сарва”.
Сказав это, она схватила лежащий на столе серебряный нож для резки мяса и метнула его в черноборода. Ножи Алорон умела метать хорошо, она была отличница по этому предмету, и брошенный ей нож вонзился ему прямо в сердце.
Чернобород вздрогнул, на его лице изобразилось чрезвычайное изумление.
– Я амас, мои сёстры держат мои руки, мои слёзы кормят мою землю, закон моей госпожи в моём сердце, – повторила Алорон фразу на кинритил. Именем великой госпожи Онувин по законам степной земли ты Данур приговорён к смерти за убийство этого юноши, женщины, тело которой ты подложил в мою камеру, троих гномов и четырёх юношей, о которых ты говорил, что убил их. Элиме Аст амас, Аст мус Кирена эс мус сарва. (да восторжествует закон амас, закон моей госпожи в моём сердце.)
Чернобородый упал навзничь и замер.
Ну вот, я и амас, теперь я изгой. Я взяла на себя власть судьи, осудила человека и привела приговор в исполнение. Аларон всю затрясло. Какой ужас, зачем же мне этот страшный выбор, это проклятое путешествие, это проклятое
