выживших людей в крепостях. В одной из них, Лишттасе, и служил Рунгос, которого в самом начале осады послали собирать уцелевшие припасы, подготовленные предусмотрительными крестьянами. И теперь, после двух недель поисков, его сразу же отправляли обратно…
“Старый гриб”, – думал капитан, направляясь к подземному ходу, подобных которому Болотный Легион много обнаруживал под основаниями брошенных крепостей. Перубор не шутил – и если он сказал, что ехать надо сейчас, то придется ехать, пусть даже и часа не прошло, как Рунгос под покровом ночи вместе с отрядом пробрался в крепость. Голова не отличался добротой и милосердием, и еще до нашествия ящеров вешал всех, кто ему не нравился – что уж говорить о тех, кто действительно провинился?
Может, при Вагнаре, когда основы выборов начальников только зарождались, Перубора и удалось бы сместить, но сейчас его власть в округе стала слишком сильна. Сгнила где-то система ниргамедского графа, и сохранялась лишь в Ниргримлаоне, но никак не на окраинах.
Рунгос дошел до группы людей, сидящих около входа в небольшую башню в форме спирали. Кто-то из них ел, некоторые дремали, приходя в себя. Когда капитан подошел, то не стал долго юлить.
– Ну что, – выдохнул он обреченно, – крепости нужна еще еда. Нас снова отправляют за ней.
Воины лишь коротко выругались, но не противились, прекрасно осознавая важность поручения. Но капитан вовсе не был столь спокоен, и в душе придумывал для Перубора самые страшные смерти.
Ведь голову́, несмотря на возраст и наличие супруги, тянуло к жене Рунгоса. Поэтому Перубор при любом удобном случае отправлял капитана прочь из крепости, как, например, сейчас.
– Эй, Рунгос!
Капитан обернулся и увидел, как, переступая через спящих, к нему идет дородная женщина. Капитан узнал ее – это была младшая сестра Перубора, Зокеха.
Подойдя, она протянула одному из солдат торбу.
– Это вам поесть, – пояснила она, откидывая назад толстую рыжую косу, – А это тебе попросили передать, Рунгос.
В руках капитана оказался маленький красный платочек, расшитый синими нитями. Рунгос поблагодарил кивком, в его душе мгновенно потеплело.
– Сказала, чтобы ты берег себя, – продолжила Зокеха.
– Как она? – поинтересовался Рунгос.
– С ней все хорошо, не волнуйся. Перубор в своей комнате сидит, не до развлечений ему сейчас.
– Ну и слава Щертерегу, – выдохнул капитан, мгновенно поняв, что сестра головы хотела сказать ему.
– Ну, в добрый путь, – подвела итог Зокеха и обратилась к тем охранникам, что играли в кости, сидя около запертой двери в башенку, – Эй, люди, пустите их опять.
– Проходите, – сказал охранник, – И давайте там, ну… поосторожнее.
Никто из отряда Рунгоса ему не ответил – все молча поднялись и вошли в темноту прохода, не оборачиваясь. Дверь за ними закрылась.
Идти приходилось
