братец мой бестолковый, ты же майордом, ты должен лучше моего соображать, а похоже, что в черепушке твоей не мозги, а подгоревшая каша. Сам рассуди, кто может рассказать всем и каждому, какая страшная участь ожидает отродье Дагоберта?
– Тот, кто больше всех говорит.
– Правильно. А кто больше всех говорит?
– Глашатай? – предположил владыка Нейстрии.
– Нет. Глашатай много не говорит, его слушают многие. Но еще больше слушают тех, кто проповедует в храмах. Если ко времени, да вдруг пойдет молва, что государь отступил от истинной веры, более того, и саму корону он получил из рук – да что там рук, из когтистых лап – врага рода человеческого, все эти святоши в один голос взвоют, с каждого амвона полетят анафемы отступнику и всему его роду.
– Но ведь тогда… – начал было Пипин.
– Цыть! – Брунгильда хлопнула по столу, впечатывая в древесину оплошавшую муху. – Заткнись. – Об этом знаем ты да я. Для всех прочих… – она замолчала. – Сам знаешь, чья кровь в жилах Меровея. Вот и делай то, что я тебе говорю. А я позабочусь, чтобы тот, кто придет, не ушел отсюда, не солоно хлебавши. А вернее, совсем не ушел.
– Господин инструктор, – засуетился на канале связи Карел. – Эти двое что-то замышляют, готовят засаду.
– Да слышу я, слышу, не беспокойся. У тебя ж камера работает, все документируется в лучшем виде.
– Может, тогда мне сбежать?
– Хороша идея, – хмыкнул Лис. – Куда ж ты намылился поршнями двигать? В сторону камеры перехода? Спасите, люди добрые! Меня великанша из сказки съесть обещала!
– Зачем вы так, господин инструктор?
– Сержант, ты еще в слезу ударься. Я не слышу из твоего угла толковых вариантов. Только не говори больше, что лучше бы отсюда смыться. Если охота к бегу трусцой одолела, так знай, могучий витязь, людям с трусцой здесь не место. Хочешь работать, включай мозги и функционируй на полную катушку. У тебя под носом два носителя информации перекидываются ею, как мячиком! Открой глаза, оттопырь уши, включи нюх.
Твоя задача – учуять, откуда ветер дует, еще до того, как он соберется дуть. Соображай, замечай и молчи. Пока ты – оробевший пленник, тебя для них почти что нет. Вот сиди и демонстративно бойся. Но содержательно, ядрен батон, сиди. А бегать среди бела дня – тот, кто за сто шагов всаживает стрелу в бегущего оленя, в тебя по-любому не промажет. Хочешь драпака задать – хоть ночи дождись.
– Ага, ночи, – взмолился Карел. – Вы ее видели?
– Ночь? Случалось.
– Брунгильду!
– Ну, если совместить Брунгильду и ночь… В условиях отсутствия электричества…
– Вы что, издеваетесь?
– О, догадался!
– Это нечестно!
– А ты что, парень, думал – в сказку попал? Ты, брат, вляпался в чужую жизнь! Так шо, князь ты мой прекрасный, крутись, как тот ротор в статоре. Научишься биться
