или в местных, славянских, которые до нас не дошли. Предполагать, что Нестор имел источниками скандинавские саги, совершенно необосновано. Прочитайте, пожалуйста, эти саги и ответьте – много ли в них содержится информации о Руси?
Корни наименования «русь» следует искать в Византии, а вовсе не у финнов, и не потому, что финны не могли так называть военно-торговые ватаги, а потому, что в византийских канцеляриях и не подумали бы использовать какие-то чухонские термины. Представьте себе ситуацию, в которой на вопрос византийцев: «Как вас, господа, называть?», шведские наемники бы отвечали: «Финны зовут нас гребцами, так и вы зовите».
Совершенно не случайно, что события на Руси в ПВЛ даются в привязке с событиями политической жизни Византии. Примеры? Пожалуйста. Вот из Типографской летописи:
«В лето 6374 бысть в Грецехъ царь, именемъ Михаилъ, и мати его Ирина, иже проповедаша поклонение святымъ иконамъ въ 1-ю недълю поста»
«В лето 6376 нача царствовати Василей Макидонянинъ летъ 18 и месяц 11. При семъ трусъ бысть во Цариграде 40 дний, поченъ на святого Полиекта».
«В лето 6421 поча княжити Игорь по Олгь. В се время нача царствовати Констянтинъ, сынъ Леоновъ, зять Романовъ».
И т.д. и т.п. И ни одной привязки к какой-либо Швеции.
Так же не случайно, что очень много в ПВЛ уделяется внимания именно русско-византийским отношениям. О каких-то скандинавах не говорится ничего, как будто таковых и вовсе не существует. Хотя должен же был что-то написать Нестор про связи князей с их малой родиной (если таковой предположить скандинавские страны)? Но увы… Летописи молчат.
Настоящая история именно государства-корпорации Русь начинается не с Рюрика, который выполнил свою историческую «миссию» прихода к славянам и кроме этого своего «прихода» ничем отмечен не был, а с Олега.
После 852 года, конкретно с 882-го, корпорация «Русь» интегрируется со славянскими государственными образованиями и получает широкий доступ к материальным и, прежде всего, к людским ресурсам славян. Вот что об этом говорится в ПВЛ: «Въ лето 6390 [882]. Поиде Олегъ, поимъ воя многи, варяги, чюдь, словени, мерю, весь, кривичи, и приде къ Смоленьску съ кривичи, и прия градъ, и посади мужь свои. Оттуда поиде внизъ, и взя Любець, и посади мужь свои. И придоста къ горамъ хъ киевьскимъ, и уведа Олегъ, яко Осколдъ и Диръ княжита, и похорони вои в лодьях, а другия назади остави, а самъ приде, нося Игоря детьска. И приплу подъ Угорьское, похоронивъ вои своя, и присла ко Асколду и Дирови, глаголя, яко «Гость есмь, идемъ въ Греки от Олга и от Игоря княжича. Да придета к намъ, к родомъ своимъ». Асколдъ же и Диръ придоста, выскакав же вси прочии изъ лодья, и рече Олегъ Асколду и Дирови: «Вы неста князя, ни рода княжа, но азъ есмь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сынъ Рюриковъ». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и на горе, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олъминъ дворъ; на той могиле поставилъ Олъма церковь святаго Николу; а Дирова могила за святою Ориною. И седе
