но чувство обиды и несправедливости захлестнуло меня, и я бросился прочь из спальни, не слыша, что там вдогонку кричит папа. Сестра, стоявшая за дверью, отскочила в сторону и злорадно прошипела:
– Так тебе и надо!
Я, не обращая на нее внимания, надел сандалии и выбежал из квартиры. Между домом и дорогой, проходящей наверху, была крутая насыпь, поросшая густой травой и кустами. Опасаясь, как бы кто-нибудь из ребят во дворе не увидел мои слезы, я быстренько забрался на каменный парапет и пробрался в заросли кустов, в свое любимое тайное местечко. Это был мой бункер, куда я приходил, чтобы в трудные минуты из деревянного пистолета отстреливать мнимых и настоящих врагов. Отсюда меня не было видно, зато я мог видеть наш старенький трехэтажный желтый дом с двумя подъездами, узенький двор, мощенный булыжниками, и группу мальчишек чуть поодаль, играющих в футбол в одни ворота – прямоугольник, начерченный мелом на стене дома.
Слезы постепенно высохли, и я принял решение не разговаривать с папой до конца жизни. Решение далось мне легко, так как он и так не относился к моему идеалу крутого мужчины, и я его считал трусом, в частности из-за мягкого, покладистого характера.
Мне полегчало, и я лег поудобнее на спину, положив руки под голову. Был теплый майский день, сквозь высокие сочные стебли травы и полупрозрачные шары одуванчиков виднелось небо, на котором маленькое ватное облачко медленно меняло форму и таяло в густой синеве. Слева стрекотал кузнечик, где-то наверху изредка проезжали машины. Я задремал и проснулся от какого-то щекотания в ухе. Я шлепнул себя по уху, сел и услышал резкий неприятный смех. Каренчик, мой ровесник, живущий этажом ниже, сидел на корточках, держа в руке тростинку, и противно гоготал. Угадав по моей реакции, что я сейчас задам ему трепку, он поспешно выкинул тростинку и откинулся на спину.
– Лежачего не бьют!
Каренчик был небольшого роста, слабее меня, но зато славился во дворе своей шустростью и изрядной хитростью.
Я посмотрел на курносую веснушчатую физиономию и сказал:
– Ладно, не буду. Как ты меня нашел?
Он сел и прищурился.
– Да я давно знаю про это твое местечко, – ухмыльнулся он и поспешно добавил, – но я никому не скажу, честно! Слушай, пойдем на дорогу, матани ловить? Пора, скоро солнце садится, – он посмотрел в небо.
Я понял, для чего он меня разыскал и разбудил.
– Что, боишься идти один?
Каренчик улыбнулся, показав два передних выступающих, как у кролика, зуба.
– Ну почему боюсь? Просто вдвоем шансов больше поймать.
Наш городок, зажатый в ущелье, вдали от цивилизации, славился своим горнодобывающим комбинатом на вершинах трех гор. Для добычи ценной руды каждый день мощные взрывы сотрясали эти горы, чтобы потом эхом прокатиться дальше, вниз по ущелью. Также городок приобрел известность благодаря колонии для заключенных, которые жили в бараках на окраине, оцепленной колючей проволокой. Дорога, тянувшаяся из долины, где был большой районный
