очень. Хоть последние годы они практически и не виделись, но перезванивались постоянно. Да… жить на разных краях России – это вам не по левым-правым границам Бенилюкса какого-нибудь, Петропавловск от Архангельска, увы, не в часе полёта по гладкому, словно море в штиль, автобану…
Дед прожил долгую жизнь, интересную и насыщенную событиями. Почти полный век, шесть десятков лет из которого дрейфовал на льдинах, ходил на ледоколах и научных судах, изучая скудную фауну Заполярья. Редкие – в городе дед бывал нечасто – тягучие рассказы его, тогда ещё крепкого поморского старика, удивительно похожего на им же обожаемых Хемингуэя с его знаменитым персонажем, напоминали малолетнему Серёжке волшебные сказки. Истории о стылых скальных берегах, ледяных горах и сверкающих бескрайних равнинах, населённых пугливыми тюленями и склочными гагарами, ленивыми моржами и свирепыми белыми медведями-людоедами, о громадных китах, взламывающих льды своими толстокожими спинами, о весёлом и жизнерадостном человеке, которому всё нипочём – и лютая стужа, и безысходный мрак полярной ночи, и жуткие волны неласкового океана.
И вот деда не стало…
– Серёж, ты когда семью-то собираешься перевозить? – Они с мамой, держась, чтоб меньше скользить, как в детстве – за руки, шли с кладбища в самом хвосте редкой чёрной колонны, растянувшейся чуть не на километр.
– Если всё срастётся, то летом, мам, – ответил Сергей. – Ленке ж с Андрюхой надо учебный год закончить, да и у Натахи дальневосточный стаж капает. Это мне, пенсионеру, хорошо.
– Да уж, – даже не глядя на мать, он понял, что та улыбается, – кто бы мог подумать, что мой сын в сорок лет выйдет на пенсию? Чем заниматься-то решил?
Серёга остановился, стащил с рук вязаные варежки и, достав из кармана сигареты со спичками, закурил.
– Ну, дома уж точно сидеть не буду. На торговый пойду. Не возьмут капитаном, старпомом к Николаеву подпишусь. Он, кстати, предлагал уже.
– К Лёшке? – в голосе матери послышалось искреннее удивление. – Помощником к этому двоечнику?
– Мам, – Сергей, почувствовав, что та теряет равновесие, перехватил её за локоть, – мы с Лёхой друзья. И потом, люди ж меняются. Он когда двоечником-то был?
– Да ладно тебе, сын, шучу я, – отмахнулась мать. – Знаю я, что вы неразлейвода, а Лёха твой – бравый кэп. Мы с его Таней недавно в очереди в сберкассу стояли, так она обмолвилась, что Николаев сейчас к Антарктиде под чужим флагом ходит. Под либертинским, что ли?
– Под либерийским, – поправил Сергей. – Мне-то какая разница, ма? Всё равно Лёха раньше июня в Архангельске не появится, у них сейчас горячка, навигация в полном разгаре. Мы неделю назад по скайпу трещали. Так что… ремонт, мам, ремонт, и ещё раз ремонт. Не повезу ж я семью в сарай.
– И то правильно, – они дошли до автобуса, остановились, – а мы с отцом тебе поможем. Ты не смотри, что старые, мы ещё…
– Какие ж вы у меня старые, ма?! – Серёга, обняв мать, прижал её к себе. – В возрасте, ма… Просто в возрасте…
Из кафе с поминок Серёга к родителям не пошёл, решив,
